мяо (秒) - китайская мера времени, равная 1 секунде
Я закрою глаза
Дикий, первородный страх уже успокоился и свернулся клубком где-то в тайниках сознания, но Мао все еще ощущал на затылке холодное дыхание ночного леса. Он сидел на коленях и желал приблизиться к незнакомому мальчику – теплому и совершенно точно живому – и далеким огням зажженных окон домов позади него. Чужое лицо после мимолетного испуга тут же сгладилось – на нем осталась лишь тень недоумения, а в блеске округлившихся глаз зарождалось пытливое любопытство. Мао поднялся, ощущая чужой взгляд на своем промокшем, безнадежно испачканном ханьфу, и сделал пару быстрых шагов навстречу.
Плеск воды привел незнакомца в чувства. Он размотал вившуюся вдоль колышка веревку и бросил Мао. Тяжелые сапоги тянули вниз, а держась за веревку бороться с течением было бы проще. Убедившись, что Мао воспользовался помощью, мальчик закатал штанины и плюхнулся в воду – вылавливать белье.
Когда Мао подплыл к мостку, незнакомец уже заталкивал тряпки в лохань.
От воды тянуло холодом, однако раскаленный дневным солнцем воздух еще не успел остыть после заката. В сером свете звезд не различались цвета, но очерчивались тени, выделяя горящие нетерпением глаза.
– Ты что делал на том берегу? – было первым, что спросил мальчик.
Из-за пережитого страха и волнения Мао не сразу смог оценить возраст своего собеседника. Его мысли подгонял холод и скользкая глина под непослушными ногами. Поэтому Мао с бездумной честностью ответил на вопрос так, как будто его допрашивала старшая сестра:
– Я… Я убегал от демонов.
На самом деле, мальчишка был мельче его и младше года на три. Конечности его были коротки, а щеки по-детски пухлы, несмотря на худость тела. Когда Мао полностью вышел из воды и поравнялся с поднявшимся с колен мальчиком, разница в их росте составила несколько цуней.
– Врешь! – разлетелось над водной гладью.
Мальчик тут же зажал себе рот ладонями, а лесная мгла ответила ему хлопанием тяжелых крыльев. Пару секунд оба молчали, вглядываясь в серые стволы, однако, когда с поля набежал ветер, вороша початки рогоза, мальчики зябко поежились.
– Давай убираться отсюда. Потом расскажешь.
Ухватившись на пару за края лохани, они побрели к далеким огням. Тяжелые ноги вязли в высокотравье, но хруст и треск ломающихся стеблей убаюкивал, словно шепчущий в волосах гребень. Мальчик спросил:
– Тебе сколько?
– Девять. А тебе?
Они вышли из предлеска, и пространство вокруг них резко расширилось. От сильного степного ветра, бьющего прямо в лицо, колени Мао задрожали, а сердце забилось чаще. Под этим огромным звездным небом он ощущал себя неуютно и боязно, но вместе с этим восторг в расширенных глазах не мог укрыться от внимания незнакомого деревенского мальчишки. Приоткрыв от удивления рот, Мао смотрел на волнами расходящуюся от ветра высокую траву, на маячки домов на склоне холмов и больше всего — на крупные горсти звезд на небе.
– И мне. Меня Цзанцзы зовут. Вернее, с утра – Цзы-цзы, а к вечеру – Цзан-цзан.
Цзанцзы присмотрелся, какое впечатление на Мао произведет его остроумие.
Но Мао все еще рассеянно рассматривал силуэты черных домов, высоко задрав подбородок, будто перед ним высились скалистые горы, а не невысокие плетеные изгороди.
– А меня Мао, – коротко ответил он, зябко поводя плечами. Он догадывался, что даже если его впустят в чужой дом, чем-либо хорошим для него это вряд ли кончится. Чужие люди и для этих людей, наверняка, оставались чужими, и их страдания ничего не стоили.
– Ты, наверное, из города, раз таращишься так. Отсюда в любую сторону далеко... Как же ты тут очутился? Ладно, не бери в голову, завтра поговорим. Отдай одежду, я со своей повешу. Вон там – мое окно. Иди потише, я тебя догоню.
Цзанцзы стащил с Мао рубашку, а штаны тот сам отдал. Пока Цзанцзы возился с бельевой веревкой, Мао, вытягивая заледеневшие стопы в походке на цыпочках, скользнул вдоль изгороди. Из дома доносилось сопящее дыхание.
Указанное окно чернело в темноте как огромное дупло. Мао скользнул к нему, поспешно цепляясь за деревянный подоконник руками. Он уже пробовал вскарабкаться наверх, мельтеша в воздухе босыми ногами, как вдруг от испуга рухнул на спину обратно, на мерзлую землю. Справо от него из-за тонкой деревянной перегородки выглядывала огромная звериная морда. Нечеловечески широкие ноздри жадно вдыхали ночную прогладу, а из-за толстых волосатых губ выглядывали желтые зубы. Зверь громко засопел, а затем забил ногами, стуча по земле огромными оленьими копытами. Мао отполз назад, прижимаясь к стене дома и во все глаза глядел на обычную гнедую лошадь.