- Я так и понял, - ответил Ант. – Я первый туда не полезу.
- Я первая! – Соня, ловко перебирая руками, влезла на ветвь, перекинула ноги, встала на широкую ветвь.
- Ну, ты сам? – спросил я Анта. – Или тебе помочь?
- Сам, - и схватился за лианы.
Я с места подпрыгнул, оттолкнулся руками, встал сразу на ноги рядом с Соней. Ветка подо мной лишь чуть качнулась. Ну, куда мне сотрясти ветку толщиной почти в метр! Дрр понятно, он раза в четыре тяжелее меня.
Мы дождались Анта, пошли по ветке к стволу дерева. Дрр ждал нас у выложенной ветками площадки. Небольшая терраса примерно три на три метра с навесом от дождя. По краю были уложены крупными листьями три спальных места, посередине лежал целиком жареный олень, источающий пьянящий аромат, обложенный травой и непонятными плодами.
- Бар, - сказал Дрр, разведя руки. – Пака!
- Спасибо, - сказала Соня, скинула у ствола на ветки рюкзак, ружье, села на одну из постелей.
Ант осторожно опустился на соседнее, ружье и рюкзак положил рядом, помял руками, попрыгал, глянул на оленя подозрительно.
- Это наш ужин, я так понимаю, - сказал он. – Приборов не намечается?
Дрр что-то пробурчал себе под нос, подошел к оленю, оторвал сочную заднюю ногу легко, будто куриную. Двумя пальцами легонько оторвал сочную мякоть, кинул в рот, туда же отправил фрукт, заел травкой. Прожевал, после этого улыбнулся.
- Пака!
Я сел на третью постель. Листья нежные, мягкие, с небольшим пушистым ворсом. У нас в Большом Лесу я таких деревьев не встречал.
Посмотрел на Соню, Анта, которые были еще в нерешительности, хотя проголодались не меньше моего. Протянул руку и ухватил оленя за голяшку – мягкое, сочное и еще теплое мясо подалось, сок капал с руки, я скорее впихнул его в рот, жевать было легко. Мясо будто тушилось целиком в огромном чане несколько часов.
- У-у! – протянул я. – Вкусно-о!
Дрр, улыбаясь, кивнул.
- Как вы это делаете? – спросил я. – Вы владеете огнем?
Дрр пожал плечами. Я прочитал «конечно, мы же люди!»
Пожелал нам приятного аппетита, спокойной ночи, и спрыгнул с дерева.
Соня и Ант накинулись на еду. Понятно, что нам троим точно не одолеть всего оленя, пусть и маленького, скорей всего детеныша. Но мы так же попробовали и травы, отдаленно напоминающие лук и укроп одновременно, и продолговатые сладкие плоды, похожие на груши. Запили это все энергетиком и завалились довольные на кровати.
Город Лесовиков уже спал. Было только слышно вверху деревьев, в тумане стрекотание местных цикад.
Как я и думал, Ант после еды подобрел. А может еще и отсутствие гигантов рядом было чем-то успокаивающим. И, развалившись на просторной постели, Ант стал разглагольствовать.
- Все-таки имя Дрр не совсем звучит!
- Почему? – лениво ответила Соня.
- Ну, как почему? Вот он меня на своем наречии называет Анат, тебя Сона, Ника – Нык. Вот и нам надо его имя называть на нашем, привычном слуху и произношению языке. Например, Дор. И по звучанию близко, и нам удобнее. Кто – Дор, кому – Дору, о ком – о Доре. А? Что скажете?
- Я, в общем, согласна, - сказала Соня. – Только чтобы ему понравилось?
- А куда он денется? Мы же терпим его произношение, пусть и он наше потерпит!
- Да, - улыбнулась Соня, широко зевнула, - я так и вижу, как ты подходишь к нему завтра, смотришь снизу вверх и говоришь: слушай сюда, амбал, тебя теперь будут звать Дор, понял? А он так обиженно опускает свои необъятные плечи, кивает и отвечает: понал, коман-дыр, Анат!
Мы посмеялись негромко, затихли. А через пару минут я услышал сопение обоих. Уснули.
Да и я, глядя в хитросплетения ветвей, тающих в тумане, вырубился почти сразу.
За окном было темно. Окно закрыто, но шторы не задернуты, и с безоблачного неба сверкали разноцветные звезды, серп луны зацепился за ветки темного сонного клена. Женщина сидела на стуле и покачивала детскую кроватку. Она тихо пела и смотрела на звезды. Вдруг песня ее прервалась, и она произнесла, не оборачиваясь.
- Я скучаю. Когда ты вернешься? Ты слышишь меня? Зачем ты ушел? Ты же знал, что нам без тебя плохо. Мы, конечно, справимся, выстоим. Выживем. Но с тобой было бы легче. Возвращайся скорей. Хорошо?