- Не волнуйся. Мы рядом. Мы возвращаемся.
- Что-то нашли? – спросила Соня с воодушевлением.
- Нет, - ответил я. – Но есть другие новости. Придем, расскажем.
Коридор сузился, метров десять до выхода мы продирались через узкий изломанный проход, лесовики шли боком, оставляя на острых древесных гранях клочки шерсти. Вышли в подножии дерева-скалы всего в трех шагах от Сони и лесовиков.
Небо над Болотами заметно потемнело.
- Дождь будет, - сказал Дор, кинув мимолетный взгляд наверх. – Гроза сильная. Ну, как вы тут?
Раненый лесовик приподнял голову, мучительно улыбнулся.
- Иду на поправку, - сказал он, закашлялся, сморщился от резей в груди.
- Да, вижу, - улыбнулся Дор. – Все геройствуешь, Трут. Молодец. – Он посмотрел по сторонам, внимательно вгляделся в туманную даль Болота, сказал. – Надо вас отсюда убирать, промокнете. Помогите мне перенести бойцов в расщелину вон там, подальше есть широкий проем.
Лесовики подняли раненого и убитого, аккуратно занесли тела под своды Тридуба, уложили на небольшую возвышенность.
- Так гораздо лучше, - сказал Трут. – Но что с Дроком делать? Нельзя ушедшего тут оставлять.
Площадка была небольшая, чуть выше уровня земли, мы сели кругом. Место было удобное: внутрь вел единственный узкий лаз, наружу открывалось окно, все зрительно контролировалось. Соня засуетилась с ранеными, Ант с гордостью и удовольствием подставлял свое раненое плечо. Я постоянно сканировал Рентгеном и Чутьём обстановку вокруг, слегка касался мыслей Телепатом всех присутствующих. Дор тяжело опустился рядом с телом Дрока, взял его за руку.
- Дрока надо вернуть Природе, - сказал он. – Тяжело это сделать на Болоте, но нужно. Он погиб как герой. Дух его всегда останется с нами, он уже вернулся домой.
- Это скверно, Дор, - сказал Хорт, лесовик, который оставался с Соней. – Плохая земля, плохие твари.
Его поддержал Тыр.
- Не хотел бы я, чтобы меня мерзкие змеи сожрали или попловики растащили по кусочкам.
Дор мотнул головой, сказал, угрюмо глядя на Тыра.
- Дух Дрока дома. Ты же это понимаешь. То, что лежит перед нами – кожа, временная оболочка, в которой он жил все это время и которую оставил. Скоро Дрок возродится в другом теле, вернется к нам. А оболочку мы вернем в Природу, отдадим обратно. Ты же знаешь, что так надо.
- Но не на Болоте, Дор!
Дор поднялся.
- Не важно где, мы должны отдать уважение телу. Звери и земля везде одинаковы. Они заберут его, растворят в себе и вернут туда, откуда мы все пришли. У нас нет выбора. Здесь оболочку оставлять нельзя.
Дор кивнул на других лесовиков.
- Что скажут остальные братья? Друт, Бур, Трут?
Друт и Бур согласились молча, встали и склонили головы.
Раненый Трут приподнялся на лежанке, покашлял, сказал тихо с хрипотцой.
- Я видел, как дух Дрока улетел, братья! С ним все хорошо! А это надо убрать отсюда. Это уже не Дрок, неужели же вы не видите? Посмотрите, разве это похоже на нашего веселого, ловкого и сильного Дрока? Ну, посмотрите!
Тыр и Хорт нехотя поднялись, подошли к телу. Мы молча наблюдали за их разговором, не в праве вмешиваться в чужие традиции. Возможно, что-то было здесь дико для нас, цивилизованных людей. Но это была их цивилизация, древняя. И как они решат, так и будет, мы можем это только принять, как данность. Без осуждений.
Я скользнул по мыслям Сони и Анта. Они были разные. Ант считал Дора правым в военном отношении, не время для тонкостей обрядов погребения, когда враги могут в любой момент атаковать. И само погребение «по правилам» - рискованное мероприятие для всех остальных. Соня подходила к этому с медицинской точки зрения. Разлагающийся труп в любом случае – плохое соседство с живыми организмами и от тела нужно избавляться. А уж сама форма захоронения не имела большого значения. Для того в природе и существуют падальщики – бактерии, насекомые, животные – которые похоронят, растворят любое тело в вечности. Природа – она мудрая. Я понимаю Соню, все медики в этом отношении циники. Но истина она вне морали.
- Возьмите его за руку и посмотрите в глаза, - сказал Дор, - и вы почувствуете.
Тыр и Хорт поочередно склонились и сжали вялую мертвую холодную ладонь Дрока. Молодой Тыр одернул свою руку, если бы не шерсть на лице, мы бы увидели, как он побледнел. Подернутые белой пеленой пустые глаза Дрока смотрели в вечность.