Томо покачал головой:
— Он говорит, что нас здесь не должно быть.
— А он тут что делает?
— Идет в лавовые и ледяные пещеры.
— А в чем проблема-то?
— Он думает, что мы ищем тело.
Старик продолжал кричать нам вслед.
— И что он говорит сейчас? — спросил я.
— Он звонит в полицию.
— Уходить с тропы незаконно?
— Не думаю. Он просто двинутый. Кого это может волновать?
— Пошел к черту, кемо сабе! — проорал Джон Скотт и яростно показал японцу средний палец.
— Эй, — осадил я его, — полегче.
— А что такого?
— Ты ведешь себя как мудак.
— От мудака слышу.
— Может, он и прав, — сказал я. — Может, нам не следует ставить здесь лагерь.
— Вот не втирай мне, ладно?! Это все потому, что мы не японцы. Мы гайдзины. Если бы мы не были иностранцами, он бы так на нас не сорвался. Расисты хреновы!
— Ты сейчас просто подтверждаешь их стереотипы о том, что все американцы хамят и ведут себя по-свински.
— А он подтверждает мои стереотипы! Свинья ксенофобская.
— Ты не у себя в стране.
— И что, это дает ему право вести себя как мудак?
— А ты знаешь, что «кемо сабе»[2] — это не японский?
— Да ну, и что это?
Я покачал головой и молча пошел дальше.
На заре моего пребывания в Японии я как-то сидел в ресторане с парой друзей. Предложением дня был алкогольный безлимит на водку, саке и коктейли всего за триста иен.
Подвох был в том, что нужно было успеть набраться за полчаса. Потом безлимит сгорал. И, будучи весьма нетренированными выпивохами, через час мы уже с трудом держались на ногах.
Когда я садился в электричку вместе со своим соседом по комнате, я громко разговаривал по телефону со своей бывшей, Шелли, которая случайно позвонила мне именно в этот момент. Мой сосед, рослый шотландец, сидел напротив меня, уставившись в стакан с ромом, украденный из бара, чтобы можно было продолжить пить и по пути домой.
Я не обращал внимания на японца рядом с нами, пока он не начал распекать меня по-японски. Я тогда не осознавал, как жутко нарушаю местный этикет, треплясь по телефону в электричке, и поэтому начал препираться с ним. Шотландец наблюдал за перепалкой, уставившись на нас немигающим взглядом, потом пробормотал что-то и выблевал все алкогольное содержимое своего желудка. К его чести, он сумел поймать большую часть в украденный стакан. Японец же пулей выскочил из поезда на ближайшей станции.
В тот момент я посчитал этого человека болваном, потому что он лез не в свое дело. Но утром, проспавшись, я осознал, что болваном в этой ситуации был я, поскольку наплевал на все нормы поведения, принятые в японском обществе. Он, наверное, принял меня за типичного гайдзина, да я, по сути, и был им. Был ли он ксенофобом? Я так не думаю. В Японии существует сложная система правил поведения в обществе. Японцы им строго следуют, а иностранцы частенько не имеют о них понятия. Поэтому иностранцев воспринимают иначе и по-другому с ними обращаются. Такова Япония. Нужно либо привыкнуть к этому, либо сменить страну.
Мы шли еще, наверное, минут десять, пока не наткнулись на то, что нам было нужно. Слева от основной тропы проход между двумя деревьями перегораживала натянутая веревка, на которой болталась табличка с надписью на английском: «Проход запрещен!» За этим препятствием убегала в чащу еле заметная стежка. По обе стороны от нее росли тоненькие молодые деревья, а сверху ветки, похожие на костлявые пальцы, сходились так плотно, что образовывали зловещий туннель.
Я вновь ощутил, что мне тут не по себе, и опять задумался, стоит ли нам здесь оставаться.
По Мел было видно, что она думает о том же. Она скрестила руки на груди, будто ей стало холодно, и произнесла:
— Только не говорите мне, что мы собираемся идти туда!
— Конечно туда, куда же еще? — сказал Бен.
— Почему мы не можем поставить палатки прямо здесь?
— Здесь скучно.
— Спасибо, мне веселья уже с головой хватает.
— Нас увидят люди.
— Кто? Мимо нас за все время только трое прошли.
— Мы пойдем по этой тропе, — сказал Бен. — Найдем хорошее местечко и встанем лагерем.
— Тот человек угрожал вызвать полицию, — напомнил Нил. — Что, если он действительно позвонит в участок и сюда придут копы? Мне не улыбается оказаться под арестом.
— Под арестом? За что? — удивился Джон Скотт. — За то, что мы сошли с тропы?
— Проход на частную территорию. Они видели наше снаряжение. Они способны сложить два и два.
2
В американском сериале «Одинокий рейнджер» индеец называл своего белого напарника «кемо сабе», что значит «верный друг».