Неизвестно, сколь долго и какими методами Лесь разрешал бы эту загадку, если бы ему не помог случай.
Лето, единственное по жарище за целое столетие, близилось к концу, но жара все еще стояла невыносимая. Минуя стол Барбары, Януш задержался и взглянул на разложенный перед ней ситуационный план местности, посмотрел, словно не понимая, что это такое, и остолбенел:
— Боже милосердный, — ужаснулся он. — Что ты делаешь? Проектируешь дремучий лес?
Барбара оторвалась от черчения и покосилась на него:
— А тебе не нравится?
— Какой лес? — подключился Каролек.
— Сам посмотри! Чтоб я сдох, заповедник природы! Белены ты что ли объелась?
— И в самом деле, — согласился Каролек, — куда тебе столько деревьев?
— Как это куда? — возмутилась Барбара. — Вот идиотизм! А где тень? Как вы думаете, неозелененный жилой массив и нигде ни тенька?!
Януш и Каролек замолчали и уставились на цветную таблицу, сбитые с толку объяснением. Лесь тоже подошел к Барбаре.
— А, пожалуй, она права, — неуверенно пробормотал Каролек. — И в самом деле, без тени не выдержишь.
— Действительно, — подтвердил Януш. — Мне не пришло в голову, от такой жарищи совсем одуреешь. А здесь что? Детские площадки? Не знаю, я бы им северный свет все-таки дал…
— Я бы тоже, — вздохнула Барбара. — Только смотри: с другой стороны дорожка и скамейка между газонами. А на этих скамейках люди должны заживо печься?
— Да, пожалуй…
Все трое склонились над чертежом, озабоченные, все ли скамейки, пешеходные дорожки, проезды и стоянки для машин достаточно затенены. Опыт последних недель неоспоримо доказывал: пятиминутное пребывание на солнце неизбежно кончается ударом. Великолепные джунгли на плане ситуации местности оказались вполне обоснованными. Над Барбарой склонился Лесь, заглядывая ей через плечо.
Занятая зелеными насаждениями, Барбара неожиданно выпрямилась и с размаху врезала ему головой по челюсти.
Два стона раздались одновременно. Лесь схватился за челюсть, Барбара за темя. В одной паре глаз появился упрек, а в другой засверкала бешеная ярость.
— Объясните ему! — зашипела озверевшая Барбара.
— Объясните, меня он не понимает! Объясните, если он еще раз будет тут торчать, словно пень, словно черт, словно соляной столп, клянусь, я за себя не отвечаю!
— Да ты уже не отвечаешь! — вежливо заметил Каролек.
Януш с умеренным интересом взглянул на пострадавшего и снова наклонился над планом. Глубоко огорченный Лесь покинул общество и вышел на балкон, все еще держась за челюсть.
Постоял у балюстрады, поглядывая сверху на улицу и переваривая очередное невезение. На балюстраду светило солнце, и он уселся в тени у стены на небольшой кипе старых светокопий с намерением творчески осмыслить ситуацию.
Челюсть постепенно затихала, и Лесь, уже не держась за щеку, порылся в карманах и закурил. Творческие размышления упорно и неизменно били в одну точку. Покорить Барбару! Рубикон необходимо перейти, от этого зависит жизнь. Необходимо совершить такой шаг, дабы без помех блеснуть талантом, раз и навсегда избавиться от идиотического невезения. Необходимо покорить Барбару!..
И тут на балконе напротив появилась привлекательная блондинка. Мысли у Леся сбились и потеряли геройскую остроту. Затем поблекли, смешались, спутались и, наконец, разлетелись, как испуганные вороны. Мрачное настроение посветлело, а носитель настроения полностью сосредоточился на исчезновениях и появлениях блондинки. Когда она испарилась окончательно, оказалось, прошло не менее двух часов. По неоспоримому ощущению голода Лесь понял — самое время отправиться домой обедать.
Он встал с полу несколько одеревенелый, бросил последний взгляд на балкон визави, затем заглянул в глубь рабочей комнаты и замер.
Увиденное поразило его в самое сердце! На мгновение все физические и умственные компоненты вышли из повиновения. И сразу же в его душе грянула штормовая буря, усиленная отчаянием. В тайфуне чувств Лесь не мог вот так сразу решить, что на сей раз приключилось с ним: трагическое несчастье — ведь измена прекрасной Барбары очевидна, — или неожиданная удача — известен, наконец, ненавистный таинственный соперник. Он приклеился к стеклу и диким взглядом сверлил группу из двух человек в комнате.
В первые минуты ему не удалось идентифицировать мерзкого индивида, ибо взаимоположение фигур не способствовало идентификации, а безумная ревность застилала глаза. После неслыханно долгого времени партнеры оторвались друг от друга только затем, чтобы, изменив несколько конфигурацию, тотчас же вернуться к действиям по предыдущей схеме. Этого краткого мига хватило Лесю.