— Вот, читай. — Она сунула Саше бумаги, когда они сели в машину и захлопнули дверцы.
Саша молча изучала листы, потом повернулась к тетке:
— Так вы… совладелица фирмы «Ле Кики»… Ох. — Она уронила голову на грудь, изображая, с какой силой сразила ее новость. Потом резко вздернула подбородок и повторила: — «Ле Кики». Я видела это название. Не только в рекламном проспекте. Ну да, конечно. Мишин дедушка купил еще весной целую кучу шляп с сеткой. Для своих пчеловодов. Я точно помню, они этой самой фирмы.
— Невероятно, — прошептала Катерина Николаевна.
— «Ле Кики». Леший и Кикимора, — говорила Саша.
— Н-да-а… — неопределенно пробормотала Катерина Николаевна.
— Я видела вас в маскхалате Кикиморы.
— Где? — Глаза Катерины Николаевны стали зелеными и круглыми.
— В рекламном проспекте. Он лежит в кабинете Алекса Варда.
— Так, — сказала Катерина Николаевна, отворачиваясь от руля и глядя на Сашу. — Рассказывай во всех подробностях.
Саше не надо было повторять дважды, потому что эти новости рвались из нее… Она рассказала во всех подробностях, как добывала бумеранг.
— Мо-ло-дец! — На лице Катерины Николаевны было неподдельное восхищение. — Здорово! Я бы поступила точно так же. А куда девались птицы? — вдруг спросила она.
— Они вернулись к продавцу, я думаю, — сказала Саша. — Наверное, их снова кто-то купит или уже купил. — Она потянулась к конверту, из которого Катерина Николаевна вынула бумаги. Ей показалось… — Погодите, а это что?
— Посмотри сама. — Она махнула рукой, собираясь завести машину.
— Ого!
— Что там еще? — лениво спросила Катерина Николаевна.
— Билет, — объявила Саша и помахала длинными узкими листочками на скрепках. — С открытым вылетом.
— Куда? — Катерина Николаевна потянулась к Саше. — Дай взглянуть.
— В страну кенгуру, коала и тасманского дьявола! — закричала Саша.
— Господи… — выдохнула Катерина Николаевна. — Так он приготовил и билет? — пробормотала она. — Значит, на самом деле… это Леший. И он… жив…
Леший ходил по веранде, сложив руки на груди. День икс, как он определил для себя, приближался. Сергей Антонович прислал по электронной почте краткое, но понятное и приятное Лешему письмо: «Ячейка пуста».
Это означало, что Кикимора получила и билет тоже. Он попросил знакомую девушку в аэропорту сообщить ему, на какое число будет зарегистрирован билет, положенный в ячейку.
Сегодня утром она позвонила и сказала:
— Твой гость прилетает завтра утром.
Он привел в порядок дом — ремонт закончился, все сияло чистотой и свежестью. Потом пропылесосил нутро «лендровера» и домохауса. Заполнил холодильник едой. Все это он делал спокойно, размеренно, так исполняют давно задуманное и продуманное дело…
Кикимору он увидел на трапе. Она была в желтом льняном костюме, в желтой панаме, но чуть темнее костюма. Через плечо болтался коричневый кожаный рюкзачок, на ногах такого же цвета сабо. Она умела одеваться всегда, заметил он, очень стильно.
Леший стоял посреди зала и ждал, когда она пройдет все формальности.
Он открыл сумку, которую держал в руке, вынул маскировочный халат из натурального лыка на полиэфирной подкладке — самая оригинальная вещь из новой коллекции «Ле Кики». Накинул на плечи, а когда он увидел, что Кикимора выходит в зал, опустил капюшон на голову. Сейчас, в свете дня, белое лыко сияет, как снежный наст на весеннем солнце. В Австралии на самом деле начиналась весна. А Кикимора перелетела из осени.
Она замерла, уставившись на него. Леший не выдержал, распахнул халат, отбросил капюшон и протянул к ней руки.
— Сюда, Кикимора, — тихо проговорил он.
Она сделала шаг, потом еще один, а потом бросилась к нему.
— Привет, — прошептал он, укрывая ее своим халатом.
Толпа обтекала их, люди улыбались, полагая, что здесь готовятся к съемкам фильма про «ряженых». А кто-то принял их за скаутов-переростков, прилетевших на свой ежегодный слет.
— Э-эй! — раздался веселый мужской голос. — Я тоже был скаутом!
Отбросив капюшон, Леший помахал ему рукой.
— Поехали! — сказал он, подхватывая Катерину под руку.
На все девять месяцев Катерина Николаевна осталась в Австралии. Она не решилась рискнуть и уехать от Лешего хотя бы на день, с того времени как у нее внутри взошло то, что посеял он.
Родилась девочка, совершенно рыжая Катерина Вторая.
Эпилог
— О женихе грустишь? — спросила Саша, подвигая Катерине Второй тарелку с овсяной кашей. — Ешь, не плачь, никуда не денется.