Буська остановился. На мостике, свесив ноги, кто-то сидел. Существо было одето в несколько листьев лопуха, подпоясанных лыковой верёвочкой. Волосы у него были рыжие и взъерошенные - впрочем, обычное дело, потому что лесные жители в зеркало глядятся не часто. Физиономия широкая и вся покрыта веснушками. Уши вислые, как у лисёнка во младенчестве. На ногах по шесть пальцев. Не успел Буська сообразить, откуда незнакомец взялся в Лесу, как тот заговорил первым.
- Эй, парень! Ты, случайно, не из здешних леших?
- Я-то леший, - серьёзно ответил Буська, - а вот ты кто такой?
Он не испугался. Он разглядел, что, хотя пришелец больше и старше его, он всё-таки не взрослый. По крайней мере, не из тех взрослых, которые командуют зычным голосом и могут надрать уши. Но Буське не понравилось, что за поясом у него заткнут ножик, а в руке палка с заострённой рогулькой на конце. Хотя на злыдня он тоже не походил.
- Я-то? - ухмыльнулся незнакомец. - Я разбойник.
- Врёшь, - недоверчиво покосился Буська. - Разбойников здесь нет давно, они вымерли.
- Вымерли, - грустно кивнул рыжий, - я - последний.
- Что-то я тебя раньше тут не видел.
- Так я из другого леса. Из соснового бора, который за полем.
- Ясно, - сказал Буська, который внезапно почувствовал себя ответственной персоной. - Звать-то как?
- Локса, - ответил разбойник и шмыгнул грязным носом. Пожалуй, опасным он всё-таки не выглядел.
- А к нам зачем заявился?
- Охотиться, - Локса перебросил из руки в руку рогатину. - На медведя.
"Мама дорогая!" - охнул про себя Буська. А вслух спросил:
- Для чего тебе медведь?
- Как - для чего? - удивился Локса. - Шубу из него сошью. Зима скоро, холодно, а ты видишь, в чём я хожу.
"Вот так ай-люли!" - ужаснулся леший. И как это он сразу не догадался, для чего Локсе рогатина! Он оценивающе взглянул на незваного гостя. Наверно, Пыхе Патапумычу ничего не стоило разорвать Локсу в клочки и скатать из него котлету. Но старик медведь не привык, чтобы на него охотились, а ведь этот тип вооружён. К тому же Буське совсем не хотелось, чтобы в Лесу кто-то пострадал, пусть даже разбойник.
- Ну давай, мне пора, - опираясь на рогатину, Локса подтянулся с мостика к берегу и встал на ноги. - Да вот ещё что: медведь - он какой?
Буська с трудом удержался, чтобы не рассмеяться. Локса не знал, как выглядит медведь! У лешего отлегло от сердца. Стараясь не подавать виду, он начал чесаться - так, как, по его мнению, чешутся глупые карапузы.
- Откуда же мне знать? - Буська распустил нижнюю губу. - Я маленький ещё.
- Так я и думал, - махнул рукой Локса, - толку от тебя никакого. Пошёл я.
Буська смотрел ему вслед, пока он не скрылся за деревьями. Всё-таки надо было предупредить Патапумыча, пока Локса и впрямь до него не добрался. Он вытянул губы трубочкой и провёл по ним пальцем. Получилась отличная сорочья трель.
Вскоре на зов откликнулись две сороки. Порхая кругами, они спустились с верхушек елей на кусты орешника перед Буськой.
- Что, малый, новости есть?
- Есть, - ответил Буська. - Только, пожалуйста, не кричите об этом громко. Тут какой-то рыжий хмырь собрался охотиться на дядю Патапумыча.
Сороки захихикали. Буська сердито глянул на них.
- Боюсь, ничего смешного. У него рогатина и ножик. Быстро летите к Патапумычу и предупредите его.
- Можешь положиться! Это мы мигом!
Буська и не подозревал, что сороки выполнят его задание творчески - даже, скажем так, чересчур творчески. До вечера он успел совершенно забыть про глупого Локсу и даже помириться с Заразой. Он нашёл у себя в ящике липовую дощечку, отпилил от неё маленький кусочек и сел выстругивать для белки гребешок. Зараза вначале с интересом наблюдала, как он работает, но потом ей это наскучило. Она высунула нос в окошко, решила, что дождь достаточно стих, и умчалась в лес.
Буська давно закончил возиться с гребешком, но белки всё не было. Смеркалось, - день становился всё короче и короче, - и он забеспокоился. Правда, обычно она не пропускала ужин.
К ужину она и прискакала, когда вся семья леших собралась за столом. Белка вылетела из темноты в круг тёплого дрожащего света от масляной лампы. Она была мокрая и встрёпанная, с дико вытаращенными глазами.
- Хозяева, что делается-то! - выдохнула она. - Там такое!
- Что - такое? - папа привстал с табурета. Зараза драматически заломила лапы.
- Разбойник в болоте тонет!
- Ну хватит врать уже, - сказала Тяпа по другую сторону стола. - Откуда у нас тут разбойники?
- Не знаю, откуда, но только он уже до подмышек провалился!
- Она не врёт, - вступился Буська, - я его видел сегодня. Он на медведя пришёл охотиться.
Новости повергли леших в смятение. Пока папа искал фонарь и верёвку, в семействе возникли разногласия.
- Думаете, его стоит спасать? - Тяпа бушевала. Шерсть на ней от негодования встала торчком. - А он потом медведя убьёт! По-моему, этот урод очень удачно провалился в болото, и пусть себе тонет.
Буська не был уверен, что сестра неправа. Но мама одёрнула её.
- Не думаю, что дать кому-то утонуть - хорошо. Если он опасный, его, в конце концов, можно посадить на цепь.
- Вот что, - сказал папа. Он уже обулся в резиновые сапоги, повесил на плечо свёрнутую верёвку и зажёг переносной фонарь. - Я отвечаю за то, чтобы у нас никто не утонул в болоте. И потом, бросать утопающего в беде - подлость. Буся, пошли. Мне понадобится твоя помощь.
Зараза рассказала сущую правду. Локса умирал от страха, сидя по грудь в трясине и вцепившись в лежавшую поперёк кочки рогатину. Он боялся пошевелиться, потому что с каждым движением его засасывало всё глубже. Грязь была ледяная, и Локса совершенно окоченел. Из носа у него лило ручьём. Он гадал, что произойдёт раньше - утонет он окончательно или всё-таки окочурится от воспаления лёгких. В довершение всего солнце опустилось за деревья, и над болотом сгустился мрак. Локса и раньше боялся темноты, но даже не представлял себе, как это ужасно - тонуть ночью в болоте совершенно одному.
От каждого шороха сердце у него уходило в пятки. Издалека, из непроглядной тьмы лесной чащи раздался вой. Волки! Локса содрогнулся. Может быть, они всё-таки не едят разбойников, страдающих насморком?
- Бу-ууу! - вдруг страшно заорало что-то у него над головой, и перед самым лицом у него сверкнули два жёлтых глаза. Прежде чем Локса сообразил, что это всего лишь филин, было уже поздно. Он успел шарахнуться, выпустил рогатину и ушёл вглубь почти по плечи.
Положение стало совсем безнадёжным. Поверх соплей у Локсы потекли слёзы.
- Помогите! - охрипшим голосом застонал он. - Спасите, я больше не буду!
Что именно "не буду", Локса и сам не знал. Но во мраке послышался треск камыша, и замелькал оранжевый огонёк. Кто-то с фонарём пробирался к нему по кочкам.
- Ты что тут на болоте делаешь? - услышал Локса недовольный голос.
- Тону...
- А зачем тебя сюда понесло? Ладно, горе моё, хватайся и вылезай!
Глава 15 , или Ужасная правда
Буська проворочался всю ночь без сна. Папе, должно быть, тоже не спалось - Буська понял по скрипу дверей, что он выходил в ночи на крыльцо. Курить он не курил, наверное, так просто сидел и смотрел в темноту. Они сбились с ног, разыскивая во мраке утопающего разбойника, но так его и не нашли. Зараза даже подумала, что перепутала место, но потом разглядела при свете фонаря брошенную рогатину.
- Во как, - упавшим голосом сказала она.
- Не успели... - папа вглядывался в болотную топь. Искать там следы Локсы было бессмысленно.
- Пива найдётся помянуть? - спросила белка. Буська злобно дёрнул её за хвост.