Гл ава 18, в которой замешаны паук, калина и щекотка
В рукомойнике у Вазги жил паук.
Это открытие сделал Локса. Не то чтобы он был чистюлей, но как-то раз после работы в кузнице ему всё же захотелось умыться. Вазгу сажа и копоть не беспокоили нисколько, и неизвестно, когда в рукомойник в последний раз наливали воду.
С тех пор, как Локса поселился у Вазги, за водой ходил он - кузнец посылал его как младшего. Но воду Вазга использовал главным образом для чая. Ну, и ещё для закалки железа в кузнице. Локса постучал по стенке умывальника - как будто это могло чем-то помочь, - затем решительно выкинул паука, взял ведро и отправился к ручью.
Продравшись сквозь заросли сухой травы и репейника, он сбежал по крутому склону канавы. И сразу понял, что спустился неправильно. Ручей в этом месте был совсем мелкий, его загромождали камни, и зачерпнуть ведром воды было совершенно невозможно.
Осторожно ступая по скользким камням, Локса двинулся вдоль русла. Ручей петлял в поле, скрытый высоким пожухлым бурьяном. У следующей излучины вода была глубже, но то, что увидел Локса, заставило его напрочь забыть о воде.
Купену он узнал тут же. Она сидела на горке камней посреди ручья и отжимала длинные тёмные волосы. Мокрая белая рубашка облепила её и струилась по течению ручья. Купена повернула к нему голову и посмотрела на него глубокими чёрными глазами. В зубах она держала кисть прозрачно-алой калины и была ужасно красивая.
- Привет, - помявшись, сказал Локса и поставил ведро на камень. - Ты что тут делаешь?
- Что хочу, то и делаю, - равнодушно ответила Купена, не выпуская изо рта калину. Вы, наверное, уже догадались, что Локса тоже вызвал у неё любопытство. Раньше она видела в кузнице только мрачного старого Вазгу. И очень удивилась, когда встретила там молодого помощника с рыжими, как огонь, кудрями. Естественно, ей захотелось рассмотреть его получше, вот она и подкарауливала его на ручье.
Купена решила, что Локса, пожалуй, чересчур молод, но уши у него довольно милые. А Локса подумал, что она не только красивая, но и чистая. Даже её босые ноги были чище, чем его собственная физиономия. (Ещё бы, русалки ведь живут в воде, и им негде испачкаться). Локса внезапно застыдился, что он грязный. Вспомнив, для чего он пришёл на ручей, он поспешно окунул в воду ведро.
Купена спокойно наблюдала за ним.
- Ты ведь Вазгин новый подмастерье?
- Молотобоец, - чванно поправил Локса, хотя учиться работать молотом он начал только сегодня. Обучение шло негладко: у него до сих пор ныло правое ухо (правое, потому что Вазга был левша). Как видно, у Вазги было собственное мнение об ушах Локсы - что за них очень удобно таскать его по всей кузнице.
- Из тебя молотобоец, как топор из вязального крючка, - засмеялась Купена и протянула ему ягоды. - На, держи!
Локса повертел калину в руках, не зная, что с ней делать - съесть или воткнуть в волосы. Потом раскусил ягодку и плюнул - на зуб попалась косточка (у семян калины вкус на редкость омерзительный). В досаде отшвырнув калину, он спросил первое, что пришло в голову:
- А правда, что вы, русалки, можете до смерти защекотать?
- До смерти не буду, а так... - Купена ловко вытянула руку.
- Караул! - Локса с трудом удержал равновесие и не опрокинулся в ручей. Это непросто, если вы стоите на склизком камне и вас ткнули холодным пальцем под рёбра. Ему и так было зябко - он ведь выскочил на осенний ветер полуголый, как работал в кузнице. Купена расхохоталась.
- Психическая, - бросил Локса. Он подхватил ведро и полез вверх по склону канавы. Уже наверху он решил, что это недостаточно обидно. Он обернулся и крикнул:
- Крыса водяная!
В ответ раздался только смех. А потом Купена запела у него за спиной звонким голосом:
На горе калина,
Под горой малина!
Ну и что ж, ну и что ж, что калина?
И кому какое дело, что малина?
- У, крыса водяная, - пробормотал Локса, на этот раз совсем тихо. По пути домой он усиленно придумывал, какую гадость он скажет Купене в следующий раз. Что он увидит её снова, он не сомневался.
Вазга валялся, по своему обыкновению, на лежанке и дымил трубкой. Завидев Локсу с ведром, он брюзгливо поинтересовался:
- Я вроде тебя за водой не посылал... Чего так?
- Помыться решил, - робко сообщил Локса.
- Помыться!.. Ну-ну, - не слишком одобрительно отозвался Вазга. - А чем это у тебя рот вымазан?
- Это калина, - брякнул Локса. Вазга сел на лежанке, спустил ноги на пол и внимательно уставился на него.
- Калина? Откуда? Она тут в поле не растёт.
- Так уж, - смешался Локса. Это не ускользнуло от горящих зелёных глаз старого оборотня.
- Эге, - сказал Вазга. - Не рановато ли тебе ещё калину обдирать?
Локса понял, что хозяин о чём-то догадался. Но Вазга ничего больше не говорил, а снова принялся набивать трубку. Поставив ведро на пол, Локса сунул туда руку по запястье. Вода была просто ледяная. Подумав немного, Локса перелил её в большую кастрюлю и отправился в кузницу. Чутьё подсказало ему, что воду можно подогреть на остывающем горне.
А тем временем дома у леших белка Зараза пыталась гадать на игральных картах. Несмотря на помощь Тяпы, получалось у неё не очень-то. Выходила полнейшая нескладица. Откуда-то взялась какая-то пиковая дама, которой предстояла свадьба с бубновым валетом.
- Белиберда! - белка задёргала усами. - Я гадала на бубновую даму. Похожа я, по-твоему, на пиковую?
Тяпа посмотрела на неё.
- Нет, конечно, - серьёзно ответила она, - пиковая должна быть брюнеткой.
- То-то и оно, - сказала Зараза. - Никакого смысла.
- Естественно, - Тяпа нагнулась и заглянула под кухонный стол. - Ты же выронила бубновую даму на пол.
- Ах, да, - сконфузилась Зараза. - Так думаешь, это ничего не значит?
- Наверное, - сказала Тяпа. - Лучше разложи заново.
- Что-то мне надоело гадать, - зевнула белка. - Всё равно чепуха эта любовь.
Глава 19
, или Конфетная катастрофа
Хоть Зараза старалась изо всех сил не подавать виду, её всё-таки расстроило неудачное знакомство с Фундучком. Не то чтобы ей и в самом деле хотелось замуж. Она об этом не особенно думала. Просто её задевало, что к ней все так относятся.
После этой истории ею овладело какое-то угрюмое упрямство. Она хотела во что бы то ни было доказать, что она хорошая. С неделю она вела себя тише воды, ниже травы и даже подметала вороньим пером полку в шкафу, когда заметила, что наследила на ней грязными лапами. Буська наблюдал за белкой недоверчиво. Ему не нравилась такая перемена. В глубине души он бы предпочёл, чтобы она, как раньше, грызла печенье и сорила крошками.
Мама, напротив, была довольна. Особенно когда у неё кончилась ваниль для плюшек, и Зараза сама вызвалась сгонять в лавку к Кикиморе.
- Вот умница, - сказала мама и вручила ей серебряный полтинник. - Только смотри, не потеряй.
- Не потеряю, - заверила Зараза и затолкнула монету за щёку. Она с трудом там поместилась, и говорить белка после этого уже не могла. Только убедительно помахала лапами и умчалась.
Буськи в это время дома не было. Он привычно бродил по лесу, похрустывая корочкой льда на тропинках, и думал, что скоро придётся сменить резиновые сапоги на валенки. Лес облетел почти целиком, под ногами топорщились заиндевелыми слоями рыжие дубовые листья - от холода они стали твёрдыми, как жесть. В воздухе стоял свежий сладкий запах, какой бывает лишь в это время года: так пахнет трава, прибитая первыми заморозками. С древесных стволов Буська собрал горсть прихваченных морозом запоздалых опёнков - лешим всё пригодится. В лесу не замечаешь, как течёт время, да и часов у Буськи не было, так что домой он вернулся лишь к обеду, когда почувствовал, что пальцы на ногах стали замерзать. Дома он и услышал, что Зараза ушла в лавку за ванилью и до сих пор не вернулась.