– Ушли, совсем ушли! Всё! И теперь их уже не найти.
Рассказ из великой книги природы неожиданно оборвался для него на самом интересном месте.
Он понял одно: лес крепко хранит свои тайны. И много нужно любви и терпения тому, кто возьмётся их разгадывать. Здесь белой берёзе, свидетельнице его радости и горя, он дал слово посвятить жизнь разгадыванию этих тайн.
ДАЛЬШЕ… ВСЁ ПОВТОРЯЕТСЯ
Весна перешла в лето. Птичьих песен в лесах и на полях поубавилось: в каждом гнёздышке кричащие рты просят кушать, и родители тащат и тащат еду – работают до полного изнеможения, а дети требуют ещё и ещё. До песен ли тут!
Раннее утро, тихо в лесу, и вдруг крикнул кто-то отрывисто так, вроде: кик-кик…
Между деревьями мелькнула пёстрая птица. Летит, словно ныряет – вверх-вниз, вверх-вниз. К дереву поднырнула, но не села на ветку, а прямо к стволу прилепилась и ну долбить: тук-тук, тук-тук, только красная шапочка на чёрной голове замелькала.
Птица лапками за ствол держится, а хвостом в кору упирается, точно третьей ногой, долбанёт, упрётся и выше подскочит, хвост, как пружинка, её кверху подкидывает.
Пёстрый дятел на зиму в тёплые страны не улетал, только у него и заботы было – самого себя прокормить. Зато теперь с весны сразу прибавилась куча хлопот. Во-первых, прошлогоднее дупло чем-то дятлихе не понравилось, хотя в нём они выводили уже детей. Пришлось искать подходящее дерево, долбить новое дупло. Только закончили, выдолбили – и что же вы думаете? Явился большой чёрный дятел-желна и выгнал бедного пёстрого из новой квартиры. Мало того, пёстрая дятлиха успела снести в дупле два яичка, так чёрный разбойник ими позавтракал – выпил. Бедному пёстрому с ним спорить не приходится: чёрный гораздо больше и сильнее.
Новое дупло долбить было некогда: дятлиха торопилась снова отложить яйца, вывести детей. Бедные ограбленные родители заметались от дерева к дереву. И вдруг… находка! Совсем готовое отличное дупло. Прошлым летом оно почему-то дятлам не понравилось, и в нём скворцы детей вывели. Пёстрые сразу принялись за работу: всю скворчиную подстилку из дупла выкинули, своих детей они мягкой постелькой не балуют.
Беленькие, точно фарфоровые, яйца дятлиха отложила на дно дупла, в древесную труху, и принялась их насиживать попеременно с папашей. Это днём. Ночью яички грела только мать. А отец спал неподалёку, прицепившись к стенке в своём отдельном «спальном» дупле. Он его выдолбил в соседней трухлявой осине.
Сейчас дятел, видно, особенно торопился: постучал, наспех что-то проглотил, тут же ухватил добычу покрупнее, но не съел, а опрометью с ней кинулся… куда? В гнездо, конечно. Он кормил самку, пока она грела яички. А теперь уже птенцы вывелись, целая четвёрка, новых хлопот хоть отбавляй. Им корм носят и отец и мать. Две-три минуты прошло, и уже летит кто-нибудь и засовывает еду в кричащий жадный рот. И всё-таки птенцы никогда не сыты, крик в дупле не умолкает ни на минуту.
Жёсткие еловые семена, которые взрослые дятлы едят с таким удовольствием, птенцам не годятся: им подавай только нежных насекомых. Вот родители и носятся целый день от дерева к дереву. Иногда полчасика по очереди отдохнут и опять в полёт. А из дупла несётся скрипучее:
– Есть хотим! Есть хотим!
Вот дятел опять появился.
– Кик-кик! – и нырком прямо на то же дерево, даже слышно – стукнулся об него с размаху. Постучал и вдруг прыг, заглянул на другую сторону ствола. Ага, так и есть: растревожились от стука и вылезли из трещинок коры мелкие жучки. Ну, дятел их быстро подобрал и опять задолбил, так кора и посыпалась. Под корой нашлось интересное: ход в дерево. В глубине жирная личинка жука-усача прячется, эта на стук не вылезает. И не нужно. На охоту за ней дятел отправил свой язык. Он тонкий, длинный, на конце острая роговая иголка с зазубринками, в любой узкий ход пролезет. Вытащил дятел язык, а на нём личинка прочно наколота, ей с зазубринок не сорваться.
– Кик-кик! – радостно закричал дятел на весь лес. Будет деткам пожива! Сорвался с места и понёсся – как только о деревья не разобьётся. Скорей! Скорей! Птенцы уж охрипли от голодного крика.
Лесники дятла недаром уважают. Говорят: «Дятел нам за охотничью собаку служит: все деревья, где вредители завелись, покажет, да сам же их и очистит».
Три недели родители из сил выбивались, кормили птенцов, а те росли как на дрожжах. Чёрные дятлы своими детьми занялись, на пёстрых больше не нападали, но с ними чуть было не случилась новая беда.
На счастье, мать только что прилетела с вкусной гусеницей в клюве, отдала её птенцу, а сама в гнездо забралась – прибрать за птенчиками. Дятлы чистоту любят.
Она уже приготовилась вылететь из дупла и повернулась головой к отверстию, как вдруг в него сунулась рыженькая мордочка с блестящими глазами, да так проворно, что оказалась нос к носу с дятлихой. На минуту обе замерли от неожиданности. Но в следующую минуту острый клюв разъярённой матери что есть силы стукнул прямо в рыженький нос. Ну и неприятность! А белочка рассчитывала найти в дупле яички или одних беспомощных очень вкусных дятлят.
Придумать, как поступить дальше, у белки не хватило времени: тут подлетел дятел-отец. Новый удар, ещё сильнее, теперь сзади, по затылку, и она с писком кувыркнулась вниз.
Кто её так ловко стукнул, разбираться не было времени. Шлёпнулась на землю и пустилась наутёк без оглядки.
Дятел-отец так разгорячился, что чуть не стукнул и дятлиху, которая в эту минуту высунулась из дупла посмотреть, не надо ли белке добавить. Минуту рассерженные птицы воинственно смотрели друг на друга, наконец опомнились, и пёрышки на их головах опустились.
Тут дятел вспомнил: жирную личинку жука он потерял, когда стукнул белку по затылку. Значит, надо опять отправляться за добычей.
– Кик-кик! – крикнул он, отцепился от края дупла и умчался. Личинка пропала – не велика беда. Он знает, где их найти целую кучу – в трухлявом пне. А белка больше уж к нему в гнездо не сунется. Проучил!
Мать-дятлиха ещё немножко посидела в дупле, выглядывала и тихонько не то шипела, не то поскрипывала. Но птенцы не давали покоя: лезли друг на друга, разевали жёлтые ротики, вот-вот разорвутся. Им дела не было до белки: подавайте есть, да поскорее! И мать, подцепив клювом подозрительный комочек, выкинула его из дупла и умчалась вслед за отцом.
Маленькая зелёная ящерица проворно юркнула в кустики травы у подножия дерева. Какая удивительно вкусная жирная личинка свалилась ей сверху прямо в рот! Хорошо бы найти и вторую, но такая удача бывает не часто, а от дятла, на всякий случай, не худо держаться подальше. Ящерица так, конечно, не думала, просто её испугала промелькнувшая над ней тень.
Белка в это время уже домчалась до дерева, на котором, тоже в старом дятловом дупле, устроила своё гнёздышко. Она молнией взлетела по стволу и забилась в самую глубину дупла. Один глаз её совсем скрылся в большой опухоли, из ранки на затылке сочилась кровь. Белка вздрагивала, чуть дыша, и сначала даже не обратила внимания на писк, которым её встретили собственные дети, крошечные бельчата. У них едва открылись глазки, сквозь коротенькую шёрстку ещё просвечивала нежная кожица. Но эти беспомощные комочки были милы белочке не меньше, чем дятлихе её птенцы. Ради них она хотела ограбить другую мать, принести им её яичко, сама долизала бы только остатки.
Превозмогая боль, белочка легла так, чтобы детям было удобно пить молоко. Она осторожно и нежно вылизала их мягкую шёрстку, и сама от этого постепенно успокоилась и перестала вздрагивать, хотя раны ещё продолжали болеть.
Пень с личинками оказался замечательной кладовой, полной вкусной еды. Дятлы крепкими клювами разломали его на мелкие кусочки, выбрали самых лакомых насекомых. Остальную мелочь растащили синички и поползни. Старый лесник Федотыч осмотрел обломки и довольно усмехнулся.