Я не смог заставить себя дочитать письмо Эпини. Я пытался, но оно все состояло из пустой болтовни о ее новой жизни со Спинком. Ей нравилось заботиться о цыплятах и собирать еще теплые яйца. Хорошо. Рад за нее. По крайней мере хоть кто-то с надеждой смотрит в будущее, пусть даже связанное с цыплятами. Я собрал бумаги, вышел из гостиной и медленно поднялся по лестнице в свою комнату.
В последующие дни я бродил по родному дому, точно призрак. Я вошел в бесконечный тоннель черного отчаяния. Вот это ежедневное существование, наполненное бессмысленными делами, и есть мое будущее. Больше мне ждать нечего. Я прятался от отца, а сестры сами старательно помогали мне избегать их. Однажды, когда я столкнулся в коридоре с Ярил, ее лицо исказила гримаса отвращения, а в глазах вспыхнула ярость. Никогда прежде она не была так похожа на отца. В ужасе я не мог оторвать от нее взгляда, а она демонстративно подобрала юбки, чтобы не коснуться меня, и умчалась в музыкальную комнату, громко захлопнув за собой дверь.
Несколько мгновений я обдумывал, не зажать ли ее в углу, чтобы спросить, когда она успела стать такой злобной. В детстве я баловал ее и часто защищал от гнева отца. Ее предательство мучило меня больше прочих. Я сделал два шага следом за ней.
— Невар! — услышал я за спиной голос матери и, удивившись ее появлению, резко обернулся. — Позволь ей уйти, Невар, — мягко посоветовала мать.
Не в силах справиться с гневом, я бездумно обратил его на мать.
— Она ведет себя так, словно мой вес стал для нее личным оскорблением, она не думает, как он повлиял на мою жизнь и чего я лишился из-за испытаний, выпавших на мою долю. Неужели она считает, что я сделал это добровольно? Неужели ты веришь, что я хочу выглядеть так?
Мой голос взлетел до крика. Однако мать ответила мне мягко и очень тихо:
— Нет, Невар, я в это не верю.
Ее серые глаза встретили мой взгляд спокойно и уверенно. Она стояла передо мной, маленькая и прямая, точно стрела, совсем как когда спорила с отцом. При этой мысли гнев покинул меня, словно вытек из проколотого бурдюка. Я почувствовал себя более чем опустошенным. Бессильным. И униженным собственной вспышкой гнева. Мне было так стыдно, что я понурился.
Думаю, мать все поняла.
— Пойдем, Невар. Давай найдем тихий уголок и поговорим.
Я молча кивнул и пошел за ней.
Мы прошли мимо музыкальной комнаты и гостиной, где сидела и читала стихи Элиси. Мать провела меня по коридору в маленькую каморку для молитв, примыкающую к женской части домашней часовни. Я хорошо помнил это помещение, хотя и не входил в него с детства, когда обо мне заботилась только мать.
Комнатка ничуть не изменилась. Полукруглая каменная скамья, развернутая к стене для медитаций. На одном ее конце установлена маленькая, аккуратная жаровня с бездымным огнем, на другом — чаша с водой. Стену для медитаций украшала фреска, изображавшая благословение доброго бога, а в небольшие, искусно сделанные ниши полагалось ставить жертвенные благовония. В двух уже горели подношения. Темно-зеленая, источавшая аромат мяты свеча едва теплилась в нише, раскрашенной, как корзина для сбора плодов, — ради хорошего урожая. Толстая черная пирамидка, пахнущая анисом, почти догорела в углублении чуть выше ангелоподобной детской головки — ради доброго здоровья.
Моя мать по-хозяйски ловко подхватила остатки анисового благовония черными щипцами и отнесла их в освященную чашу с водой. Угольки с шипением пошли ко дну. Мать постояла у чаши в благоговейном молчании, затем взяла чистую белую тряпицу из ровной стопки и тщательно вытерла нишу.
— Выбери следующее подношение, Невар, — предложила она мне, оглянувшись через плечо.
Она улыбнулась, и я едва не ответил ей тем же. В детстве я постоянно боролся с сестрами за право выбора и успел забыть, как это было для меня важно.
В комнате стоял специальный шкаф, украшенный изысканной резьбой, с сотней маленьких ящиков для разных благовоний. Я стоял перед ним, обдумывая, что выбрать, и вдруг спросил:
— А зачем ты приносила жертву во здравие? Кто-то болен?
— Зачем? — удивленно переспросила мать. — Ради тебя, разумеется. Чтобы ты выздоровел от своей болезни… от того, что с тобой случилось.