В ответ была тишина.
— Просто на случай, если они захотят повесить картины или, скажем, зеркало… — сказала Делия, увиливая.
— Гвозди, — произнес мистер Брайт.
— Верно. Она хотела узнать, можно ли ей будет забивать гвозди.
— Ну, — задумался мистер Брайт. — Я думаю, разумеется, можно. Только если они заштукатурят отверстия, когда будут съезжать.
— О, они заштукатурят! — пообещала Делия. — Я обещаю. Спасибо, мистер Брайт. Спокойной ночи.
Тот снова замолчал, а потом сказал:
— Спокойной ночи.
Делия положила трубку и снова улеглась. Она решила, что Сэм по-прежнему спит, но потом услышала, что он тихонько присвистнул от удивления. Делия улыбнулась. Издалека донесся гудок поезда. В доме послышался скрип половицы, а затем хриплый кашель из комнаты, где спал Нат.
«Это путешествие во времени», — сказал Нат. Делия вспомнила, как пыталась вечером вызвать в памяти лицо Эдриана. Затем начала думать о том, что он напоминал ей кавалера, который был у нее в студенческие годы, и только сейчас осознала, что все это время у нее в голове был образ Сэма, а не того кавалера. Молодого Сэма, серьезного и полного надежд, такого, каким он был, когда впервые появился на пороге ее дома.
Все это было путешествием во времени — все эти прошедшие полтора года. Хотя в отличие от Ната ее путешествие удалось. А как еще можно было сказать о путешествии, которое закончилось там же, где началось, и она была дома с Сэмом, и собиралась остаться здесь навсегда? Как еще можно сказать об этом странствии, когда люди, которых она покинула, как будто все равно прошли весь путь вместе с ней?
Теперь она видела ту июньскую сцену на пляже иначе. Она видела, что трое ее детей всматриваются в линию горизонта, туда, где заканчивается океан, и в них напряженное спокойствие первооткрывателей, которые ждут своего часа, чтобы отправиться в путь. А Делия, прикрывая глаза от солнца ладонью, пытается понять, почему они уходят.
Куда они идут без нее.
Как попрощаться с ними.