Нет, победить его таким образом, они бы не смогли никогда... Но две зеленые сферы в спине Хатаке Какаши сияли, не убавляя своей яркости, поток Джионгу, брошенный в ту сторону, был мгновенно раздавлен выросшим кулаком толстяка и отрезан сразу тремя воздушными лезвиями, рухнувшими с небес как карающий меч посланницы богов... Запятые в красном глазу Копирующего Ниндзя с каждой секундой вращались все быстрее и быстрее, и, даже если забыть о способностях Учихи Итачи - оторванные руки Дейдаре Какузу пришивал лично. Времени почти не осталось, а где-то сзади по-прежнему неподвижно сидел, окутанный странно знакомым красным свечением человек, стоящий двадцать миллионов рё... и очень нужный лично нукенину!
Рассветовец пропустил мимо головы очередное лезвие из ветра, неожиданно что было силы оттолкнулся от земли и отпрыгнул на десяток метров, разом оторвавшись от клонов и чернильных зверей. Они тут же устремились к нему, в сверху уже падала такая знакомая нагината, будто Хидан, вдруг вернувшийся с того света (нукенин не обманывался - его напарник никогда не пользовался взрывами, способными оставить только пепел даже от бессмертного. 'А тот парень и в самом деле хорош...'), решил захватить его с собой, как не раз и обещал... Но Какузу уже получил так нужный ему перерыв.
- Слабаки, надоели! Одновременно с этим восклицанием рогатая маска с желтым носом распахнула пасть. - Райтон: Гиан!
Как бы ни казалось странным называть технику Молнии с использованием слова 'Тьма', неизвестный создатель дзюцу оказался парадоксально прав. Кажется, весь свет в округе сконцентрировался в одой точке, погружая остальной мир в непроглядную мглу... Сияние вытянулось ослепительным лучом, раздирая окружающее пространство и описало короткую дугу, рассекая все, что находилось перед ним. Какузу крутанулся вокруг себя, а маска шевелилась, осуществляя тонкую наводку спицы молнии на противников... и, наконец раздался удар грома, надежно заглушив пронзительный девичий вскрик.
Свет погас, позволяя рассмотреть разрезанные стволы деревьев, куски камней, сверкающие идеально ровными оплавленными срезами распаханную землю и девушку, сидящую на земле. Ее крылья, прежде широко распахнутые, теперь стали двумя обрубками, через все тело по светлой меди тянулась борозда, ныряющая под прижатые к лицу ладони, а позади нее ошеломленно выпрямлялся джинчуурики, закинутый за спину рукой в тяжелой перчатке, едва не сломавшей ему ключицу...
- Я заберу ваши сердца, но сперва... Я получу то, что нужно мне гораздо больше!
Еще две маски, выросшие над плечами Какузу синхронно, с невероятной точностью начали концентрировать чакру. Два шара - огненный и воздушный - одновременно росли и наливались энергией, наглядно демонстрируя простую и старую истину: для того, чтобы стать по-настоящему сильным - не нужно завидовать чужому, нужно всего лишь разумно и правильно использовать свое собственное. Способности демона, Поглощение, 'Солнечный ветер' - что с них толку, если все это нельзя использовать так же просто, как обычные огонь и ветер? Обычные стихии, даже не оформленные в технику, доступные почти любому шиноби - вдруг превращаются во всеуничтожающий огненный шквал, выжигающий все - живое и неживое, и нет никакой разницы, сгорело ли твое тело в печи крематория или в солнечной плазме? Наверное, чтобы это понять - стоит однажды заслонить собственным телом путь реке огня, несущейся на тебя со скоростью сорок метров в секунду. Наверное, именно поэтому обладающих таким опытом так мало среди живущих...
Маски на плечах нукенина немного повернулись и выплюнули чакру в сторону сидящего на песке Узумаки Айдо. Целую секунду выбирающимся из-под груд ломаного камня и завалов мертвых деревьев коноховцам казалось, что совмещенная техника Огня и Ветра захлестнет маленькую, в сравнении с разбушевавшейся рукотворной стихией, фигурку и прокатится дальше, круша и превращая в пепел деревья и камни. И этому не может воспрепятствовать ничто - ни знания, ни таланты, ни хитрость... ни даже отчаянный девчоночий вскрик и протянутая в глупой попытке удержать смерть рука с капающей с пальцев кровью... Но в этот раз стихиям предстояло столкнуться с равным противником.
Аура вокруг сидящего внезапно дрогнула, потекла, собираясь в одной точке перед ним. Мгновенно крутанулся серый, разбавленный красным водоворот... и вот перед парнем, надежно заслоняя его спиной, встала неведомо откуда взявшаяся девочка. Она дернула головой, откидывая тяжелую копну темно-алых волос за спину, у нее еще хватило времени смешно сдуть с глаз непослушно упавшую из-за уха прядку и протянуть руку ладонью вперед, как будто этот нелепый жест может остановить пламенный ураган, а затем все вокруг скрылось в бушующем огне... и все замерло.
Коноховцы, волею судьбы и Таюи могущие позволить себе места в партере, увидели, как огонь девятым валом накатил на хрупкую девичью фигурку и вдруг недоуменно зарычал, наткнувшись на непреодолимое препятствие в виде выставленной ладошки. Пламя трещало и рычало, воздушные струи заворачивались вверх и вниз, сплавляя землю у самых носов мягких сапог, охватывающих стройные ноги до середины бедер, в подобие грязного стекла и расплываясь по небу протуберанцами, не в силах выполнить то, ради чего они были созданы, а девочка радостно улыбнулась, будто озарив поле смертельной битвы солнечными зайчиками, пропела: 'Ну вот, папа. Мое доказательство будет гораздо убедительнее всех твоих слов!' и вдруг широко открыла рот, одновременно делая вдох. И, как бы это ни казалось невероятным, пламя вдруг неуверенно качнулось... и устремилось к девочке, по пути вытягиваясь в нити, свивающиеся в один поток, постепенно утончающийся по мере приближения к концу своего пути, чтобы не обжечь губы и одновременно не упустить ни крошки. Это очень некрасиво по отношению к хозяевам угощения, а девочка всегда старалась быть вежливой с незнакомцами, даже если они состоят из отвратительных черных щупалец - именно этому ее всегда учил любимый папочка...
Вдох, который не был собственно вдохом, ибо тянулся гораздо дольше всех пределов разумного, все не кончался и не кончался, бурлящая стена огня становилась все прозрачнее и прозрачнее, и наконец последняя искорка техники Какузу, оказавшейся всего лишь закуской, исчезла между бледно-розовых губ. Девочка закрыла рот, блеснув идеально ровным рядом снежно-белых зубов:
- Ам! Это было жуть как вкусно! Итадакимас! Прости, что после еды! - и похлопала себя по животу.
Неожиданно она замерла на половине движения, будто прислушиваясь к чему-то внутри себя. Ее волосы тускло засветились, с каждой секундой наливаясь сиянием все ярче и ярче, и вот одна их свободно висящих прядей шевельнулась будто живая, засверкала, полностью спрятавшись в свете и резко удлинилась. Свечение погасло, оставляя на месте прядки волос что-то, гораздо больше похожее на птичье перо такого же, как и остальная шевелюра, красного цвета.
Девочка протянула руку и перекинула свои волосы на грудь, проведя пальцами по выделяющейся пряди.
- Отлично, мне как раз не хватало немного чакры! Вот и первый хвост! - вдруг нахмурилась. - Вот, правда, вид... Надо попробовать уложить волосы по-другому...