— Я никак не причастен к гибели Егора, — отозвался Филипп Григорьевич.
— И все же я считаю тебя убийцей моего мальчика. — Махов почувствовал, как спазмы сжимают горло. — Если бы ты выполнил хотя бы одну мою просьбу, Егор и Надежда бы жили. Однако ты просто забывал. Конечно, когда сидишь на вершине, плевать на тех, кто копошится внизу.
— Я забывал, потому что решал важные дела, — бывший исполкомовец повысил голос. — Ты и представить себе не можешь, насколько важные. Любая ошибка могла стоить мне жизни.
— Жизнь моего мальчика в счет не шла, — вздохнул Анатолий Иванович. — Ну что ж! Надеюсь, Диана для тебя что-нибудь да значила, поэтому желаю пройти через те муки, через которые прошел я. Скажу еще кое-что: твоей шлюхе-дочери самое место на кладбище, как, впрочем, и всей вашей паршивой семейке.
— Подлец! — процедил Беспалов. — Когда-нибудь я заткну твой вонючий беззубый рот!
Махов расхохотался:
— Не зарекайся, друг. Давно ли клан Беспаловых — Полоцких считал себя неуязвимым? И вот одним меньше. Пока одним. — Он бросил трубку.
Филипп Григорьевич долго стоял, слушая прерывистые гудки, потом, со злостью отшвырнув радиотелефон, пошел в спальню, где в слезах лежала жена.
— Клавдия. — Он остановился на пороге, сжав кулаки. — Я знаю, кто убийца нашей дочери.
Сухие посиневшие губы супруги прошептали:
— Кто, Филипп?
— Ты не поверишь. — Старик стукнул ладонью по двери. — Это мой бывший дружок Махов.
Жена подняла покрасневшие веки:
— Ты сошел с ума! Зачем ему убивать ее?
— Все очень просто. Это месть за Егора, — Беспалов сел на кровать и взял ее дряблую руку в свои.
Клавдия попыталась приподняться, но тут же бессильно упала на подушки:
— Позвони в прокуратуру. Надо сообщить об этом. Да не сиди, как истукан. Негодяй должен понести наказание!
Филипп Григорьевич кивнул, тяжело вздохнув:
— Понести наказание! Он все рассчитал. Самое неприятное: ему все равно, что с ним будет. Ему уже нечего терять.
Глава 10
Он тоже видел в выпуске новостей сообщение о гибели Дианы, и его терзали противоречивые чувства: с одной стороны, он потерял выгодную работу плейбоя и снова был вынужден искать нечто подобное, однако с другой — ему ужасно надоела эта сука, с ее непомерными сексуальными запросами, выкрутасами, унижениями. В последние дни ее жизни ему от нее надо было лишь одно, но Диана осталась верна себе, так ничего и не сказав, не открыв секрета, необходимого ему.
На следующий день после трагической смерти любовницы он снова отправился в бар искать очередную дойную корову, желательно со знанием необходимых ему сведений. Деньги, получаемые от Полоцкой, не все относились в семью. Кое-что откладывалось для себя, и это позволило ему приобрести дорогую одежду и появляться в самых респектабельных заведениях. Охотник за богатыми дамами сразу отправился в «Золотой Рог» и порадовался одному обстоятельству: бармен не узнал его. Про себя он еще раз похвалил мадам Полоцкую за предусмотрительность: она умела выбирать такие дни, которые исключали встречи со знакомыми, и, появляясь с ним в барах, кафе и ресторанах, меняла парики и надевала очки от Версаче, заставляя по возможности менять внешность и его. Теперь он понял, почему женщина, имевшая море любовников, в светской хронике характеризовалась как сама добродетель. За всю ее развратную и порочную жизнь никому не удавалось подловить чертовку, даже мечтавшему об этом Валерию. И все же… Он отмахнулся от нахлынувших на него тяжелых мыслей, взяв у бармена любезно протянутый бокал с «Кьянти», и обвел глазами помещение.
В углу за столиком сидела расфуфыренная блондинка в палантине из норки и неторопливо потягивала «Мартини». Он твердой походкой направился к даме, изобразив на лице дежурную улыбку донжуана и надеясь словить золотую рыбку с первого же захода.
— Добрый вечер! Скучаете?
Женщина повернулась к нему. Он оторопел, узнав ее. Благодаря Диане и регулярному чтению светской хроники он знал теперь в лицо все «сливки» местного общества. Сейчас перед ним собственной персоной сидела вдова Артура Гамбаряна, погибшего год назад в автомобильной катастрофе. Став богатой вдовой, одной из богатейших женщин в городе, Светлана Гамбарян заперлась в одном из загородных особняков, ведя праведный образ жизни и нигде не показываясь. Вероятно, сегодня состоялся ее первый выход в свет, и женщина старалась, чтобы он прошел незамеченным, сев за маленький столик в полумраке. Подумав об этом, он готов был отвалить от дамы по первому же требованию, однако Светлана не прогнала его:
— Вам есть до меня дело?
— А если есть? — Он по-прежнему стоял перед ней с полным бокалом итальянского вина, отмечая, как чертовски хорошо она выглядит: светлые, отливающие золотом волосы, гладкая, без единой морщинки, кожа, блестящие зеленые глаза, чувственные губы. При всем желании этой женщине никак нельзя было дать больше тридцати, хотя он знал: ей около пятидесяти. Пресса подробно сообщала о чете Гамбарян, об их юбилеях, а также детях и внуках. Он почувствовал легкую дрожь во всем теле. Светлана подходила ему по всем статьям. Лишь бы она не отвергла его.
— Вы узнали меня? — Его пристальный взгляд не обманул светскую львицу.
— Не буду обманывать. — Он галантно поклонился. — Хочу заметить: в жизни вы гораздо прекраснее, чем на смазанных черно-белых газетных фото.
Когда женщина не реагирует на комплименты или ее реакция агрессивна, у нее большие проблемы и редко какой мужчина продолжает охоту за подобной дамой, даже если она богата и красива. Светлана Гамбарян среагировала на комплимент так, как надо. Она кокетливо улыбнулась:
— Я привыкла к лести.
— Замечание о вашей красоте — не лесть. — Его глаза так и пожирали сидящую перед ним стареющую красотку.
— И тем не менее вслед за лестью следуют просьбы. — Она отпила из бокала. — Садитесь. Сегодня у меня муторно на душе. Я готова выслушать вас.
— А мне, собственно, ничего не надо, — он сел рядом с ней, — кроме как любоваться женщиной, о которой я столько слышал, но, к сожалению, видел лишь на плохих снимках.
Ее глаза потеплели. За год Светлана истосковалась по обществу, сидя жар-птицей в золотой клетке, ревниво охраняемой родственниками-армянами, зорко следившими за соблюдением приличий траура. Впрочем, ей и при муже было не особенно сладко. Пылкий армянин, встретив однажды в театре семнадцатилетнюю белокурую студентку пединститута, влюбился по уши и через две недели женился на ней, будучи на двадцать лет старше. В течение тридцати двух лет совместной жизни Артур бешено ревновал жену к каждому столбу, а сам гулял по-черному, не пропуская, что называется, ни одной юбки. Сначала Светлана расстраивалась, когда ей сообщали о похождениях мужа, потом озлилась и решила ответить тем же, но была жестоко избита и на полгода заперта на даче. По прошествии некоторого времени женщина махнула рукой на до смерти надоевший брак, который все равно была не в силах разорвать, и занялась дочкой и сыном. Гамбарян-старший шел в гору семимильными шагами. Работая начальником порта, он потом открыл большую крекинговую компанию «Ленд» и, как говорится, процветал.
Его процветание и статус одного из крупнейших предпринимателей города лишили Светлану радости — ее детей. Богатым людям полагается учить своих отпрысков за границей, и в далекую Англию сначала отправился десятилетний Гоша, а потом и любимица матери Танечка. Год маленькие Гамбаряны трезвонили каждый день и просили забрать их оттуда, обещая хорошо себя вести, помогать по хозяйству и не просить денег. Приехав на каникулы, они не отходили от матери, бегая за ней, как беспомощные котята. Перед отъездом дети пытались скрыться из дома, но бдительная охрана разыскала их в два счета. Артур, закрыв плачущую Светлану в спальне, взял орущих отпрысков под мышки, отволок их в «Мерседес» и сам доставил в аэропорт. Говорят, время лечит все. Поток сообщений от детей из Англии становился все меньше, их приезды — все короче, а общение с родителями — все отчужденнее. Черноокая красавица Татьяна так и осталась в Лондоне, выйдя замуж за предпринимателя с дворянской кровью и родив ему двойняшек.