«На следующий день, - рассказывала Маргарита Карловна, -Сергей Николаевич приехал домой. Сломанная рука была перевязана, и он несколько раз сказал мне и сыну: "Я еще вижу поврежденным глазом...". Я спросила его, что произошло. Он ответил: "Пришлось прыгать". Я: "На чем?" Он: "На Як-третьем". Я говорю: "На этом
самом?" Он замялся, а потом закивал головой. "Сам нарвался", - не удержалась я. А он попросил: "Не будем говорить об этом...".
Вначале он находился в ЦНИАГе. Его уговаривали удалить глаз, а он не соглашался, боялся, что это - конец полетам, и страшно переживал. В одно из моих посещений меня пригласил лечащий врач и сказал: "Уже начинает разлагаться роговица, он может ослепнуть на оба глаза - так устроена нервная система. Надо глаз убирать. Помогайте Сергею Николаевичу...".
Я - к нему. Все сказала. Он: "Нет, я не буду убирать глаз, я поеду в Одессу, к Филатову. Завтра буду выписываться!" Я его остановила: "Никуда ты выписываться не будешь. В конце концов, я останусь здесь - и тебе уберут глаз!" "А как Мариша?" - возразил он. "Бог с ними, с этими Маришами, разберемся как-нибудь! - горячилась я. - Главное -спасти хотя бы один твой глаз". "Да что же я - с одним глазом? Ведь семья, жить-то надо!" - почти закричал Сергей. А я ему спокойно отвечаю: "Прекрасно будем жить. У нас шесть глаз, да у тебя один -семь глаз... А с полетами все зависит от тебя. Почему ты не можешь быть Вилли Постом у нас, в России? А Маресьев - без обеих ног, да мало ли примеров?... ».
Конечно, Анохин знал о Вилли Посте. Ведь он - один из наиболее знаменитых американских летчиков-романтиков. В 28 лет из-за дефекта оборудования на его рабочем месте нефтяника он лишился одного глаза. С детства мечтавший о небе, он к тому времени совершил 99 прыжков с парашютом и освоил азы пилотирования самолета. На деньги, полученные от фирмы-работодателя за полученное увечье, Пост купил развалюху-самолетик. Он сумел починить его и, упорно тренируясь, стал летать. Работая какое-то время "воздушным такси", летчик с одним глазом достиг такого мастерства, которое позволило ему успешно заняться и рекордными полетами. Сначала они происходили над территорией США. Но всемирную славу принесли ему кругосветные перелеты. Свой первый такой перелет он выполнил вместе с Херолдом Гэтти летом 1931 г. на самолете "Локхид 5В Вега". Через два года, в июле 1933 г., на доработанном варианте того же самолета Пост совершил одиночный кругосветный перелет. Машина была оснащена автопилотом фирмы "Сперри", который помог летчику преодолеть маршрут Нью-Йорк - Берлин - Москва - Сибирь - Аляска - Канада -Нью-Йорк за 7 дней 18 ч 49 мин - на 21 ч быстрее, чем в совместном полете с Гэтти.
Практически сразу после возвращения из напряженного перелета Пост сделал главный вывод: вслед за развитием слепых полетов, например, слепой посадки как важных элементов дальних перелетов следовало разрабатывать специальное оборудование для обеспечения высотных полетов. Он имел в виду использование герметических кабин и нагнетателей для двигателей. Поскольку его деревянный самолет не подходил для оснащения гермокабиной, он решил пойти по революционному пути - использования высотного скафандра. Уже в сентябре 1934 г. Пост, обратившийся к знаменитой резинотехнической компании "Гудрич", получил скафандр, в котором в первом же полете достиг высоты 12,2 км. К концу 1934 г. он поднимался уже на
высоту 15,2 км. С использованием своего скафандра, прямого предшественника современных скафандров летчиков и космонавтов, он установил ряд впечатляющих рекордов в высотных полетах.
Гибель Поста была жестокой. Вместе со своим приятелем, знаменитым юмористом Уильямом Роджерсом, на не очень совершенном самолете "Локхид-Орион-Експлорер" 15 августа 1935 г. он направлялся из Сиэтла на Аляску. Когда они взлетели с небольшого озера на этом пути, мотор вдруг заглох и самолет, резко опустив нос, ушел под воду...
В своих мемуарах один из сподвижников С. П. Королева Б. Е. Черток писал: «Анохин был знаком и с польским летчиком
Леваневским, братом нашего Сигизмунда Леваневского, и с Вилли Постом, который при попытке облететь земной шар погиб на Аляске. "А летел он с одним глазом, был такой же одноглазый, как и я", -рассказывал Анохин, потерявший глаз в авиационной аварии». Борис Евсеевич что-то путает: Анохин лично не был знаком с Постом...
Известно, со слов сына Анохина - Сергея Сергеевича, другое. В госпиталь кто-то принес отцу журнал с публикацией о В. Посте. Она преобразила отца, он явно приободрился и уже не позволял себе сникать, как случалось еще несколько дней тому назад.
Возможно, Сергей Николаевич слышал также, что с одним глазом летал майор Трунов, начальник первого московского парашютнопланерного клуба, но он определенно знал о другом, близком ему опыте: летчик-испытатель Борис Туржанский потерял глаз в боях в Испании, но, вернувшись на родину, продолжил испытательную работу.
Чувствуя общую поддержку, Анохин несколько повеселел, дал согласие на операцию, и через два дня ему удалили глаз. Он строго выполнял все рекомендации и начал бесконечные тренировки с подбрасыванием камешков и других мелких предметов. Его настойчивость поражала - он хотел летать.
В качестве аварийного варианта Маргарита Карловна рассматривала ДОСААФ. Только она заикнулась своему руководству -реакция была мгновенной: "Мы его возьмем начальником летной части в Центральный аэроклуб! Будет ездить по всему миру! Будет летать!..". Но он прорвался в испытатели, он вернулся в ЛИИ...
Старые сотрудники вспоминали, что после выздоровления Анохин пришел в институт с черной повязкой на глазу. Он рвался летать, хотя знал уже мнение врачей: без стереоскопического, объемного зрения, обеспечиваемого лишь двумя глазами, летать невозможно, поскольку трудно определить расстояние. Но Анохин приезжал в институт каждый день. Угрюмо сидел на диване в комнате летчиков, затем уходил на рабочую площадку перед ангарами, где готовились к полету самолеты. Снова приходил в комнату, садился на диван и наблюдал, как летчики молчаливо уходили на задание и как, возвращаясь после полета, оживленно обменивались впечатлениями. Анохин оказался в стороне от привычной суеты в комнате летчиков. Друзья тактично не заводили разговоров о будущем Анохина, видя его подавленность. Молчал и он сам.
Несомненно, самого высокого мнения о Сергее Николаевиче Анохине был Алексей Николаевич Гринчик. Сам выдающийся летчик, он знал цену Анохину как испытателю. Однако Гринчик, исполнявший обязанности заместителя начальника летной части ЛИИ, решил внести ясность и прямо сказал Анохину, что он думает о дальнейшем его использовании. Рассказывают, что между ними состоялся очень неприятный для обоих разговор, в котором Гринчик поначалу без обиняков заявил Анохину, что летчиком-испытателем ему не быть. Сергей Николаевич покраснел и, всердцах, почти прокричал в ответ: "А что бы ты делал, случись с тобой такое же, как со мной?".
Вскоре после этого разговора оба уехали отдыхать в Крым, в один и тот же санаторий. Здесь, в Алупке, друзья словно поменялись ролями. Гринчик, а также их общий с Анохиным товарищ - летчик Михаил Барановский, целый месяц тренировали Анохина оценивать окружавшую обстановку, имея один глаз. Делалось ими это настойчиво, уважительно и разнообразно. Тренировались и в ближайшем овраге, прыгая с одного валуна на другой, определяя "глубину" зрения с помощью переставляемых палок, и на пляже, подбрасывая и ловя камушки. Тренировались и в корпусе, где жили, бегая на маршах лестницы или продевая нитку в ушко иголки... Об этом, со слов мужа, рассказывала благодарная Маргарита Карловна Раценская, об этом писал он сам: «Меня отправляют в санаторий, в Алупку. Чувствую себя отлично, видимо, поддерживает любовь к Крыму. И еще какая-то злость. Неужели нельзя воспитать в себе это самое глубинное зрение? Безусловно, можно. Не могут только мямли.