постоялый двор Джека опять переполнен – сезон путешествий.
– Знаю, – встревожено сказала я. – Наверное, они могут занять мою комнату, хоть для
двоих она и мала. А я останусь на ночь у бабушки.
– Если что, ты могла бы и здесь переночевать, на кухне, но до этого не дойдет. У меня
есть две полностью готовые комнаты в новом постоялом дворе. Окна еще не вставлены, но
можно завесить их одеялами поплотнее и как следует растопить камин. Кровать возьмем
из моего дома. Будет уютно и удобно. И вокруг – ни души, никто их не побеспокоит. Чего
еще желать в брачную ночь?
Я подумала о первой свадьбе Элисандры – настолько пышной и зрелищной, что Дарбин
просто не поверил бы, расскажи я хотя бы половину подробностей. Вспомнила
королевские апартаменты для новобрачных: выполненная руками искусных мастеров
резная мебель, бархатные шторы, мраморный пол, покрытый экзотическим мехом.
Представила благородных лордов, что пили за здоровье невесты, благородных леди,
ливших слезы о ее счастье, гвардейцев, которые охраняли ее покой.
И подумала о мчавшемся по венам ее мужа невидимом яде – таком сильном, что едва
проглотив его, принц уже стал добычей смерти.
А затем представила недостроенный постоялый двор Дарбина в деревне: стеганые
одеяла на окнах вместо занавесок, старый матрас на супружеской кровати.
– То что надо, – сказала я. – Большое тебе спасибо.
Свадьба получилась просто очаровательной. Погода стояла чудесная, и все прошло под
открытым небом на ярмарочной лужайке. Явились все до единого жители деревни – еще
бы, такое событие! – и остались после церемонии, дабы поиграть в кольцеброс,
поучаствовать в «кто больше выпьет» и прочих традиционных забавах. Даже Милетта и
моя бабушка пришли в надежде найти для себя дело.
Элисандра надела одно из моих старых платьев, которое моя домовладелица, швея,
торопливо надставила кружевными оборками. Родерик облачился в темный сюртук,
одолженный у Дарбина, и собственноручно сшитую хлопковую рубаху. Священник Копли,
слегка напуганный своей неожиданной миссией, проводил богослужение едва слышным
шепотом; зато когда жених и невеста произносили клятвы, их голоса весело звенели. По
189
190
завершении церемонии Родерик подхватил Элисандру на руки, трижды крутанулся вместе
с ней, а потом от души поцеловал. Зрители захлопали в ладоши.
После шквала поздравлений, пиршества, развлечений и тостов новобрачные удалились
в недостроенный постоялый двор Дарбина и скрепили брак как и положено. Наблюдая за
ними последние два дня, я все гадала, а не преодолена ли эта ступенька где-нибудь по
дороге из Оберна – или того раньше, – но у Элисандры спрашивать не стала. Существуют
вопросы, на которые счастливая беззаботная женщина не ответит.
За пару дней, предшествующих свадьбе, у меня едва ли выдалось время для разговора с
сестрой наедине, хоть она и остановилась в моей маленькой комнатке, и мы
перешептывались, лежа в кровати перед сном. Вот только так уставали, что каждую ночь
засыпали почти мгновенно. Лишь в первую ночь нам удалось пободрствовать достаточно
долго, чтобы я успела задать вопросы, которые так досаждали мне последние девять
месяцев.
– А что там с Кентом? Как он поживает?
– О, его там превозносят до небес! Особенно с тех пор, как стало очевидно, что я не
собираюсь рожать дитя Брайана. Ты бы видела, как перед ним лебезят лорды – даже лорд
Мэттью, хотя от него и обычной вежливости не всегда дождешься…
– Я не о том, – перебила я. – Я о свадьбе. Кент о ней знает? Как он примет эту весть?
Сестра мгновение помолчала.
– Может, и знает. Трудно сказать. Ему известно, что я поехала к тебе, известно, кто меня
сопровождает, и я сообщила ему, что собираюсь выйти замуж. Думаю, в некотором роде
для него это настоящее облегчение – спровадить меня.
– Облегчение! Но он… но вы же всегда были такими близкими друзьями! А теперь,
когда Брайана не стало, я полагала, он женится на тебе. И конечно, Кент тоже так думал.
– Лорд Мэттью допускал такое, да. Но Кент… Сомневаюсь, что он хоть когда-нибудь
хотел на мне жениться. – Даже в темноте я слышала в ее голосе улыбку. – Даже когда
делал мне предложение прошлым летом. Лишь бы спасти от Брайана. Нет, вряд ли Кент
будет сожалеть о моем отъезде.
А вот я так не думала. Никто не убедит меня, будто серьезный, добрый новый принц не
был всю жизнь влюблен в мою сестру. Но между ними все слишком запутанно – никакой
надежды разобраться с этим клубком сейчас. Не сдержавшись, я от души зевнула.
– А смерть Брайана? – спросила я со всей настойчивостью, какую только смогла
призвать в такой час. – Лорд Мэттью не спрашивал, не интересовался…
– Насколько лорду Мэттью – или кому-либо другому – известно, Брайан умер от
лихорадки. Гизельда на иное даже не намекала.
– А лорд Гофф? Он оправился?
– Да, но медленно.
Я изо всех сил старалась удержать глаза открытыми.
– И никто не упоминал слово «яд»?
– Никто, кроме тебя.
– Но это яд, – вяло протянула я, чувствуя, как погружаюсь в сон.
И услышала шепот Элисандры:
– Я знаю.
Однако она не сказала, откуда.
Для разговора с Родериком шансов выпадало и того меньше. Деревенские то и дело
вовлекали его в эти свои мужские таинства: охоту, игру в кости, пьянку или обсуждение
одного из этих трех занятий. Отловить наконец зятя я смогла лишь поздно вечером в день
его свадьбы, когда он смеясь отказывался на спор осушить одним глотком огромную
глиняную кружку с пивом.
– Пиво добавляет мужской силы, – похвалялся его новый друг.
Родерик усмехнулся:
190
191
– Пиво добавляет… – Он увидел меня и произнес не то, что собирался: – ...сонливости.
А этой ночью я хотел бы остаться бодрым.
Шагнув вперед, я взяла кружку из рук мужчины:
– Позвольте мне.
И залпом, хоть не так уж и споро, осушила ее до дна. Вокруг засвистели и разразились
одобрительными возгласами, а я, ставя кружку на стол, не смогла сдержаться и чуть
закашлялась. Родерик усмехнулся и похлопал меня по спине.
– А я еще сожалел, что у Элисандры нет братьев, – восхищенно проговорил он, – но
кому они нужны, когда у нее есть ты?
Я еще разок кашлянула, а затем посмотрела на зятя со всем достоинством, какое смогла
наскрести:
– Отлично. Значит, ты меня понял.
Он кивнул:
– Ты достаточно сильна, чтобы защитить сестру, если я ее обижу.
– Должна заметить, вероятность, что ты ей навредишь, по-моему, гораздо меньше, чем
было с ее предыдущим мужем.
– Намного меньше, – сухо отозвался Родерик. И помедлил, глядя на меня, прежде чем
продолжить: – Вот только никто, кажется, не понимает, что Элисандре и самой хватит сил
о себе позаботиться.
– Я поняла это, – согласилась я, – но мне потребовалось время.
Он лениво улыбнулся – той давнишней, знакомой улыбкой, что делала его столь
привлекательным.
– Но теперь она вроде счастлива, да? Все будут говорить тебе, мол, она совершила
глупость, но она мудрая девушка и знает, что принесет ей счастье.
Я посмотрела на сестру. Она как раз принимала букет сухих цветов от пятилетней
малышки из деревни. Разрумяненная, улыбающаяся… Темные волосы, прежде всегда
убранные в строгую прическу, теперь волнами укрывали плечи. В моем подновленном
платье, которое Элисандре было лишь слегка тесновато, она казалась чуть робкой,
неуверенной и совершенно неискушенной.
– О да, – тихо согласилась я. – Она никогда не выглядела лучше.
Два дня спустя вся деревня собралась вновь, дабы проводить новобрачных в путь. Все
осыпали их лепестками роз, кричали и махали руками. Мне в самом деле начало казаться,