…Часовой
Стоял у сада! Караула
Снять не успели. Той порой
Верхи деревьев буря гнула
И рыла корни их волной.
Это - одна из грозных картин „злого бедствия", с такой гениальной силой запечатленного Пушкиным в „Медном всаднике", не вошедшая в окончательный вариант поэмы, но помогающая нам представить себе Летний сад в тот трагический для Петербурга день.
По пояс погруженный в воду дворец… Поверженные и разбитые статуи… Снова сломанные и вырванные с корнями деревья, снова завалы из бревен, мусора, могильных крестов. На набережной, возле самой ограды, - плашкоуты. Троицкого моста; между ними - барка и решетка, приготовленная для нового моста через Неву. (До наводнения она лежала на Суворовской площади).
Потребовались годы, чтобы- ликвидировать последствия тех бед, что натворила невская вода в Летнем саду. О том, что его, наконец, полностью привели в порядок, петербуржцы узнали 12 апреля 1827 года из газеты „Северная пчела": „Летний сад обновлен самым приятным и удобным образом. Грунт поднят для уничтожения сырости и изглаживания рытвин, произведенных наводнением. Дороги во всех аллеях наново вымощены, пруд очищен и в большом каменном гроте устроен Кофейный дом, убранный великолепно. Кругом сада устроена новая аллея, по которой ездят верхом и в кабриолетах".
„Убранный великолепно" Кофейный дом и посейчас стоит на берегу Фонтанки. Перестроенный аритектором Карлом Росси из полуразрушенного Грота, этот небольшой павильон невидимыми узами связал старый сад с теми роскошными и строгими ансамблями, что выросли вокруг него в первой трети XIX века. Простота и ясность его архитектурных форм, лепные маски, гирлянды, венки на фасадах, его празднично-светлая желто-белая окраска - все уводит наш мысленный взор за границы сада, на улицы и площади города, созданные Росси и его современниками.
С творческой деятельностью Росси, мечтавшего перестроить весь центр Петербурга, придать ему единство и гармонию, связано и появление второй ограды Летнего сада, со стороны Мойки. В 1820-х годах, сооружая Михайловский дворец, Росси перепланировал весь прилегающий к нему район города, в частности, продлил Садовую улицу до Марсова поля. Тогда же был построен Пантелеймоновский мост, а через Летний сад сделан проезд (продолжение Пантелеймоновской улицы). Это и вызвало необходимость оградить сад, отделить его от проезда решеткой; проект ее выполнил архитектор Л. И. Шарлемань.
Конечно, вторая ограда Летнего сада по красоте и художественному совершенству не может сравниться с той, что стоит на набережной Невы. И все же она по-своему хороша, как хороши почти все петербургские решетки тех лет. Незыблемые ряды их копий и пик, их скрещенные мечи и щиты - словно доспехи доблести и славы „военной столицы". Тема военного триумфа звучит и в рисунке решеток близ висящих мостов через Мойку и Фонтанку, заставляя воспринимать их как нечто единое с оградой сада.
Издавна присущее русским зодчим уменье бережно относиться к тому, что было сделано их предшественниками, и, создавая новые ансамбли или прикасаясь к чужим сооружениям, перестраивая и дополняя их, „брать верный тон", не вносить фальшивых нот, - проявилось в такой, казалось бы небольшой, но очень ответственной работе Шарлеманя, как выполненные им завершающие звенья по сторонам невской ограды. Органически слившись с ней, эти полуоткрытые ажурные веера смягчают резкость перехода от четких вертикалей ее пик и колонн к мягко закругленным горизонтальным линиям расположенных рядом гранитных мостиков.
В 1827 году Шарлемань построил в саду павильон - Чайный домик, одно из немногих деревянных сооружений той поры, доживших до наших дней. Срубленный из бревен и обшитый досками, Чайный домик по своим архитектурным формам и украшениями не отличается от современных ему каменных зданий.
В скором времени против ворот новой ограды, около единственного сохранившегося в саду Карпиева пруда, появилась величественная ваза - урна из розового эльфдальского порфира. Стройная и гордая, достигающая вместе с темно-красным порфировым пьедесталом почти пяти метров в высоту, она похожа на обелиск, какие воздвигали в честь побед русского оружия.
Ваза - подарок шведского короля. Не потому ли и поставили ее в Летнем саду, где все хранит воспоминания о Северной войне?
Воспоминания… Они притаились в каждом уголке сада. Где-то здесь, около сонной глади пруда, настигли они Анну Ахматову:
И лебедь, как прежде, плывет сквозь века,
Любуясь красой своего двойника.