Ложкина, уже привыкшая к видам моря, всё равно буквально остолбенела от переливов ультрамарина, кобальта и лазури всех возможных оттенков.
— Если не смотреть за спину, — Шувалов подвёл Татьяну к краю обрыва, довольно крутого, — то вид, как на Сейшелах.
— Ты был на Сейшелах?
— Был, — Лёня пожал плечами, а Ложкина попыталась представить, что она на сказочных островах. Получалось плохо, но вид от этого не становился хуже.
— Пойдём? — Леопольд галантно подал руку и пригласил к сомнительного вида лестнице, которая крепилась ржавыми крюками прямо к скалистой породе и уходила вниз, к песчаному берегу.
— Ты с ума сошёл? — Ложкина глянула с сомнением на лестницу.
— Похоже на то, — фон Хер Шувалов странно посмотрел на Ложкину, и она почла за лучшее отвернуться и почему-то не стала спорить, а просто ступила на оказавшуюся весьма устойчивой лестницу.
— Раньше делали на совесть.
— Чьё это здание? — поинтересовалась Татьяна, кивая на дом, заросший кустами и деревьями, как в фильмах про апокалипсис.
— Не знаю, — Шувалов пожал плечами, — когда мы только переехали, тут был какой-то санаторий, потом говорили — его выкупили, ещё раз выкупили…
— Тут очень красиво, странно, что такое место пустует.
— Тут красиво, потому что пусто, Танюш. — Шувалов легко спрыгнул с последней ступеньки и подал руки своей спутнице, по какой-то причине ему показалось мало придержать девушку за руку, он приподнял её, удерживая одной рукой за талию, и только потом поставил её ноги в тёплый, даже горячий песок. — Тут бывают только местные и постоянные отдыхающие, и то нечасто. Неудобный подъезд, сама видела, идти далеко, да и мороженое с пивом не продают.
— Да уж, как же без мороженого, — хихикнула Ложкина.
— Да уж, а не помешало бы освежиться.
Шувалов быстрым шагом прошёл к кромке воды, на ходу раздеваясь, и тут же ринулся в воду. Его примеру последовала Ложкина.
Они долго разговаривали под палящим солнцем и катались на волнах, находясь в самый разгар пляжного сезона, недалеко от популярнейших пляжей, при этом в полном одиночестве.
Шувалов умел удивлять. За этот, грозивший стать бесконечным, день, он ещё пару раз удивил Ложкину. Когда появился катер, как оказалось, вызванный Шуваловым, и они долго плавали в чистейшей воде, вдали от береговой линии. И когда, немного обгоревшую и уставшую Татьяну отвёз в ресторан, расположенный в тени деревьев, с видом на небольшой водопад, при этом «беседка» каким-то образом оказалась в отдалении от основной массы отдыхающих.
Если Шувалов ставил своей задачей соблазнить Татьяну, подумала вдруг Ложкина, он бы наверняка этого добился. Её никогда не удивляло количество калиброванных Алён в жизни фон Хер Шувалова, но теперь всё и вовсе становилось на свои места. В природе просто не могло существовать Алёны, которая устояла бы перед этим мужчиной. И это, Ложкина была уверена, он ещё не включал на полную мощность свою кобелиную натуру, «харизму», не для чего.
— Послушай, всё-таки надо с ними основательно поговорить, — сказала Ложкина, когда авто въехало во двор, и свет от фар осветил парочку Яна и Лили, которые уже успели отсесть друг от друга на приличное расстояние, однако вид обоих был не только смущённый, но и красноречивый.
— Хорошо, — Шувалов на редкость быстро согласился с Ложкиной и, открыв ей дверь, направился в сторону сына с подружкой.
Они немного поговорили о «погоде и природе», после чего Лиля попрощалась и двинулась в сторону калитки — домой.
— Ян, зайди потом ко мне, — кинул вслед Шувалов и, дождавшись утвердительного кивка, пошёл в сторону дома, проведать Анну-Эльзу, которая на все звонки сына в течение дня бодро отвечала, что чувствует себя превосходно, и клялась, что «не сдвинется с места без разрешения своего мальчика и Танечки».
Конечно, обещание она своё нарушила и даже не пыталась этого скрывать.
— Твой отец, — объяснила она спокойно, — абсолютно беспомощный, в некоторых аспектах бизнеса, человек, а я прекрасно себя чувствую и не собираюсь терять время на болезни.
Леопольд улыбнулся Анне-Эльзе, но спорить не стал.
Татьяна поднялась к себе, приняла душ, намазала себя кремом и даже вышла погулять с Алькой, которая уже отлично освоилась на чужой территории и, похоже, считала её своей, а фон Хер Шувалов всё ещё беседовал с вернувшимся раньше сыном.
Ложкиной было интересно, но она держалась вдали, а потом и вовсе притихла, взяв на руки собаку, которая тут же уснула, и слушала цокот цикад.
Ей было на редкость спокойно, несмотря на усталость от длинного и насыщенного дня.
Это было немного странное чувство, Ложкина всегда волновалась. О том, как пройдёт следующая смена или прошла предыдущая, она волновалась, успеет ли на метро, успеет ли оплатить телефон или интернет, у неё часто всё было в последний момент, иногда Ложкиной казалось, что она начала бежать какой-то бессмысленный марафон, и она уже не помнит, куда и зачем она бежит, но сегодня вечером она остановилась.
Конечно, она не переосмысливала свою жизнь или ещё что-то в этом роде, просто впервые за долгое время Ложкиной не нужно было спешить и даже думать.
Это состояние было временным, но понравилось Татьяне. Шувалов, как и обещал — устроил ей отличный отпуск, и она, наконец-то, почувствовала себя на самом деле отдохнувшей.
Ну, что? — спросила Ложкина подошедшего Шувалова.
— Что «что»?
— Поговорил?
— Как видишь, — он развёл руками.
— И?
— Татьяна, я не стану говорить с тобой об интимной жизни своего сына.
— Ах, ну да, «трепет первых прикосновений», — Ложкина фыркнула.
— Типа того.
Ложкина замолчала, положив голову на плечо Шувалова, он только обнял девушку, и она, почему-то благодарно, закрыла глаза и слушала ночь и дыхание мужчины рядом.
— Я почему-то не хочу спать, — сказал Шувалов тихо, — составишь мне компанию?
— Только у меня в комнате, а то прохладно, — зевнула Ложкина, но согласилась.
— Ты перегрелась немного, вот и знобит, пойдём.
В комнате, сидя на огромной кровати, утопающей в лунном свете из открытого окна и ворохе белых покрывал и простыней, Татьяна смотрела на Шувалова, который стоял посредине и рассказывал нечто увлекательное, малость фривольное и немного личное.
— Да просто секс должен быть разнообразным, — спорила Ложкина, — иначе любые отношения скатятся к нулю.
— Секс просто должен быть, — отрезал Шувалов.
— Ну, конечно, медленно, печально, в миссионерской позиции! — Ложкину передёрнуло.
— Ты так возмущаешься… а что ты имеешь против этой позиции?
— Это скучно, — сказала Татьяна, — просто поза унылого бутерброда.
— По-моему, это довольно удобная позиция, при которой партнёры имеют возможность дополнительной стимуляции друг друга, к тому же присутствует визуальный и тактильный контакт.
— Ой, сейчас заплачу, тактильный контакт…
— Он самый, Татьяна, важно ласкать женщину во время секса, и эта, так не любимая тобой позиция, открывает массу возможностей в этом плане.
Сама Ложкина сидела на кровати, подобрав под себя ноги, в короткой хлопковой рубашке, и смотрела на Леопольда в одних шортах. Загар делал его ещё привлекательней и даже притягательней.
— Знаешь, я только сейчас поняла, почему ты постоянно менял своих калиброванный Алён, это они тебя бросали, ты же зануда, даже в сексе, — Ложкина фыркнула.
— Ну, знаешь, что… Ложкина, это уже слишком, даже для тебя. Значит, говоришь, миссионерская позиция скучна и не может принести удовольствие?
— Скучна, — подтвердила Ложкина, — а удовольствие может принести если только с голодухи, и то, вяленькое такое… пффф, а не удовольствие.