Бабушка так глубоко погрузилась в свои мысли, что забыла и о картофеле, и о Веронике. Она смотрела, как на полоску суши накатывали с двух сторон волны, подгоняемые ветром, и, слившись воедино, наступали на берег и снова отходили назад, оставляя после себя только маленькую спокойную лужицу. Вдруг во фьорде появилась рыбацкая лодка, по обе стороны от ее носа пенились большие белые усы.
– Эй! – окликнула бабушка Веронику. – Лодка плывет.
Она оглянулась в поисках девочки, но та совсем скрылась за сосной.
– Эй! – снова окликнула бабушка. – Сюда плывут пираты! Прячемся!
Не без труда бабушка тоже залезла под сосну и прошептала:
– Смотри, вот они. Идут сюда. Давай за мной, нужно перебраться в более безопасное место.
Она стала карабкаться вверх по горе, а за ней, на четвереньках, и Вероника, да так быстро, что только пятки сверкали. Они обогнули небольшую болотистую впадину, заросшую голубикой, и очутились в зарослях ивового кустарника – там было сыро, но куда деваться?
– Ну вот, – сказала бабушка, – теперь мы в относительной безопасности.
Она взглянула на Веронику и поправилась:
– То есть я хотела сказать, что теперь мы в полной безопасности. Здесь им никогда нас не найти.
– Почему ты решила, что это пираты? – шепотом спросила Вероника.
– Потому что они приплыли сюда и нарушают наш покой, – ответила бабушка. – Мы хозяева острова, а все остальные пусть убираются восвояси.
Вскоре рыбачья лодка уплыла. Вот уже полчаса София бродила по острову в поисках бабушки и Вероники, а когда наконец обнаружила их, как ни в чем не бывало собирающих колокольчики, то пришла в ярость.
– Где вы были? – закричала она. – Я вас всюду ищу!
– Мы прятались, – объяснила бабушка.
– Мы прятались, – повторила Вероника, – потому что мы не позволим никому нарушать наш покой. – И она, не сводя глаз с Софии, перебралась поближе к бабушке.
София ничего не сказала, только молча повернулась и убежала.
Остров вдруг показался Софии маленьким и тесным. Куда ни пойдешь, обязательно наткнешься на эту парочку, а когда они наконец скроются из виду, все равно приходится за ними следить, чтобы ненароком опять не встретиться.
Поднимаясь по ступенькам в свою комнату, бабушка почувствовала, как она устала.
– А теперь я хочу почитать, – сказала она Веронике. – Иди поиграй немножко с Софией.
– Нет, – ответила Вероника.
– Тогда поиграй одна.
– Нет, – снова сказала Вероника, и голос ее испуганно задрожал.
Бабушка принесла блокнот и угольный карандаш и положила их на крыльцо:
– Вот, нарисуй картину.
– Я не знаю, что нарисовать.
– Нарисуй что-нибудь страшное, – сказала бабушка, она ужасно устала. – Нарисуй что-нибудь самое страшное и постарайся не беспокоить меня сколько можешь.
С этими словами бабушка заперла дверь на крючок и легла на кровать, закрыв голову одеялом. Зюйд-вест с ровным гулом долетал с берега до середины острова, где как раз стояли дом и сарай.
София приставила к стене садок, забралась к окну и постучала в стекло: три раза быстро, без пауз, а затем еще трижды, но уже спокойно. Когда бабушка вылезла из-под одеяла и приоткрыла окно, София заявила, что выходит из тайного союза.
– Ну ее, эту Недотрогу! – сказала София. – Она меня больше не интересует! Что она сейчас делает?
– Рисует. Самое страшное, что только можно придумать.
– Но она же не умеет рисовать, – возмущенно зашептала София. – Ты что, дала ей мой блокнот? Зачем ей рисовать, если она все равно не умеет?!
Бабушка захлопнула окно и легла на спину. Трижды появлялась София, каждый раз с новой ужасной картиной, которые она прикрепляла к оконному стеклу рисунком внутрь так, чтобы его можно было увидеть, находясь в комнате. На первой картине была изображена девочка с жидкими волосенками, по которой ползали огромные муравьи. Слезы лились у нее в три ручья. На второй прямо на голову той же девочке падал камень. На третьей было нарисовано кораблекрушение, но довольно небрежно. Бабушка поняла, что София уже выпустила пары. Когда бабушка снова открыла книгу и наконец нашла в ней место, на котором остановилась, в щель под дверь просунули еще один лист бумаги.