Рисунок Вероники был великолепен. Выполненный с маниакальной тщательностью, он изображал некое существо с черной дырой вместо лица. Существо это надвигалось, выставив вперед плечи, вместо рук у него были длинные, неровно обрезанные крылья, как у летучей мыши. Они начинались от шеи и волочились по земле с обеих сторон – то ли опора, то ли, наоборот, помеха этому не похожему ни на что бескостному телу. Чудище было настолько ужасно и выразительно, что бабушка некоторое время стояла в оцепенении, а потом отворила дверь и закричала:
– Здорово! Вот это действительно страшный рисунок!
Она не могла от него оторваться, и в голосе ее не было ни снисходительности, ни поощрительных ноток.
Вероника сидела на ступеньке и даже не обернулась. Она подобрала с земли камешек и подбросила его в воздух, потом поднялась и медленными неловкими шагами стала спускаться к берегу. София наблюдала с крыши сарая.
– Что она там делает? – спросила бабушка.
– Бросает камешки в море, – сказала София. – А теперь пошла на мыс.
– Это хорошо. Иди сюда, посмотри, что она нарисовала. Ну как?
– Ничего, – ответила София.
Бабушка приколола рисунок к стене двумя кнопками и сказала:
– Какое необычное воображение. Оставим теперь ее в покое.
– Ты считаешь, она умеет рисовать? – хмуро спросила София.
– Нет, – ответила бабушка, – может быть, и нет. Но она, несомненно, принадлежит к той породе людей, которые хоть раз в жизни достигают совершенства.
Луг
София спросила, на что похож рай, и бабушка ответила, что, возможно, рай похож на этот луг. Они шли по лугу вдоль проселочной дороги и остановились, чтобы осмотреться. Было очень жарко, дорога потрескалась и побелела от палящего солнца, листья деревьев и трава вдоль обочины запылились. София и бабушка вышли на середину луга, где не было пыли, и сели в высокую траву, вокруг цвели колокольчики, кошачья лапка и лютики.
– И муравьи в раю есть? – спросила София.
– Нет, муравьев нет, – ответила бабушка и осторожно легла на спину, она надвинула шляпу на нос и попробовала украдкой вздремнуть.
Где-то вдали мирно и неутомимо тарахтела какая-то сельская техника. Если отвлечься от ее шума, что не так уж трудно, и прислушаться к трескотне насекомых, то кажется, что их миллиарды и что они заполнили весь мир, нахлынув на него восторженной летней волной. София держала в руке цветы, их стебельки нагрелись и стали неприятными на ощупь, тогда она положила букет на бабушку и поинтересовалась, как же Бог успевает услышать всех сразу, кто обращается к Нему с молитвой.
– Он очень умный, – сонно пробормотала бабушка из-под шляпы.
– Отвечай как следует, – сказала София. – Как он все успевает?
– Наверное, у Него есть секретарь…
– Но как же Он успевает сделать то, о чем Его просят, если Ему некогда переговорить с секретарем, когда что-нибудь случается?
Бабушка притворилась было, что спит, но провести Софию не удалось, пришлось сочинять, что за время, пока молитва доходит до Божьего слуха, ничего страшного произойти не может. Тогда внучка спросила, как же Бог поступит, если, например, она обратится к Нему с просьбой о помощи на лету, падая с сосны.
– Тогда Он сделает так, что ты зацепишься за ветку, – нашлась бабушка.
– Неглупо, – согласилась София. – Теперь твоя очередь задавать вопросы. Только чур – про рай.
– Как ты думаешь, все ангелочки летают в платьицах и никак не узнаешь, мальчик это или девочка?
– Глупо задавать такой вопрос, если ты и сама знаешь, что все ангелочки летают в платьицах. Теперь слушай, что я тебе скажу: если хочешь знать точно, мальчик это или девочка, надо подлететь снизу и посмотреть, не торчат ли из-под платьица брюки.
– Вот оно что. Теперь буду знать. Твоя очередь спрашивать.
– Ангелы могут залетать в ад?
– Еще бы! У них же там полно друзей и знакомых.
– А вот я тебя и поймала! – закричала София. – Вчера ты сказала, что ада вообще не существует!
Бабушка была раздосадована, она села и сказала:
– Я и сегодня так думаю. Но мы же сейчас говорим в шутку.
– Когда говорят о Боге, не шутят!
– И вообще, не мог Он создать такую никчемную вещь, как ад, – сказала бабушка.
– А Он создал.
– Нет, не создал.
– Нет, создал. Такой огромный-преогромный ад!
Бабушка резко встала, она была раздражена. От быстрой смены положения луг поплыл перед глазами, и некоторое время она молча стояла, ожидая, когда к ней вернется равновесие. Потом она сказала: