Привал закончился, и они двинулись дальше.
- Интересно, какую награду получим? – раздалось в рядах всадников.
- Чуду-юду ещё никто не ловил, только слышали про него.
- А что слышали? – женское любопытство взяло верх над всем, и Алёна не смогла удержаться от этого вопроса.
- Да он столько людей погубил, потопил, да сожрал. В тумане ж не видно, путник остановится, а он из тумана хвать его и утащит в омут. А баб и детей не меньше десятка уволок, по грибы да ягоды страшно в эту сторону ходить стало. Да и зверье эти места обходить стараются, а по ночам голодный вой слышится.
- И сколько изловить его не пытались, никак не могли, - вмешался другой всадник. - А тут он, видимо, вас почуял, да не ожидал, что мы рядом будем, вот и попался!
- Повезло вам, - вмешался ещё один всадник.
- Ну да, повезло… наверное… - вздохнула Алёна.
Глава 4
В светлицу князя Китежского, сметая на ходу стражу, влетела старая ключница. Гридни у дверей ничего не успели сделать, такой прыти от толстой неповоротливой старухи никак не ожидали.
— Княже, ой, что деется! Спаси и сохрани Пресвятая Богородица! — Бабка Агафья причитала и крестилась не переставая, — дружина твоя вернулась! Ворога полонили соколы твои ясные! Спаси и помилуй Отче Наш!
— Чего раскудахталась, колода старая? Квасу подай!
Ключница, не переставая причитать, наполнила и поднесла с поклоном кубок.
— Как есть идолище поганое с самой реки Смородины полонили! Пресвятая Дева Мирия, спаси и помилуй нас грешных! Вон, прямо перед палатами княжескими в сети опутанного перед очи твои светлые доставили. Да ты глянь, глянь сам-то! Чёрный, будто из самой преисподней на свет божий выбрался. А в глазу копьё богатырское! Сеча, видать, была.
Юрий Всеволодович отмахнулся, но к окну подошёл. И едва не поперхнулся квасом.
— Господи Исусе Всемилостивый, — князь выронил кубок и осенил себя крестным знамением, едва завидев внизу чудище, но быстро взял себя в руки, — Яромира сюда! И пленников. Идолище пусть там, охрану выставить, народ не подпускать.
— Сию минуту, княже, — бодро ответил стражник возле двери, — а попа звать? Пусть бы кадилом помахал, да святой водицей окропил.
— Зови, — коротко ответил князь.
Два дюжих молодца железной хваткой схватили Женю и куда-то поволокли, Алёна едва успела открыть рот, чтоб возмутиться, как тоже была схвачена какой-то жуткой старухой, которую тут же окрестила «бабой Ягой».
— Пойдём, пойдём девица, пред светлые очи князя негоже в одёже такой срамной являться, — Агафья увлекла девушку за собой.
Алёна оказалась в тёмном подвале без окон, свет давала только единственная лучина, которую бабка зажгла от факела в коридоре. Старуха долго гремела ключами, открывая какие-то сундуки, а потом вытаскивала оттуда пыльные свёртки. От поднявшейся в воздухе пыли девушка пару раз чихнула.
— Вот, — Агафья наконец-то нашла, что искала, — этот сарафан в приданом был, ненадёванный, аккурат по тебе будет, одевай. Ох, а с волосьями-то что ироды басурманские учинили! Ладно, тут не поправишь. Вот, кокошник тебе, скрыть стыдобу надобно. Сгодится, чай не на смотрины идёшь.
Ничего не понимая и окончательно потеряв связь с реальностью, Алёна подчинилась. В конце-концов, если того требуют правила игры, пусть так и будет, хотя очень хотелось прекратить весь этот балаган.
— А зеркало где?
Так в светёлке же, — проворчала недовольно старуха, запирая сундуки, — не место им в казне княжеской. Отведу сейчас, не переживай.
Зеркало оказалось полированным подносом. Вот уж, как сказал Женя, «полное погружение». Ладно, её их правила не касаются, а сумочку не отобрали. Алёна достала смартфон, используя в качестве зеркала. Но во весь рост не видно.
— Сфотай, — она протянула девайс старухе, но та вдруг спрятала руки за спину и с неподдельным страхом в глазах замотала головой, — ну просто вот сюда нажми и всё, э, не надо давить, просто лёгким касанием. Ты что, телефона не видела?
— Коробка бесовская, не брала бы ты её в руки от греха.
— А что, у вас так всё серьёзно, что и селфи нельзя? А смысл тогда? Ладно, я в таких играх ничего не понимаю, Женя сейчас придёт и всё разрулит. Где он, кстати говоря?
— Басурманина этого к князю повели, сам допросить возжелал. Ты не переживай, вреда он тебе больше не учинит, князь наш суров, но справедлив.
— А это как?
— Как-как: коль тать, так на кол посадят, а коль соглядатай Батыев, так голову отрубят, всего и делов-то, — старуха равнодушно пожала плечами и выглянула в окно, — не видать покуда ни кола ни плахи. Допрашивают ещё, стало быть. Хоть и тихо. Пленники обычно громко шумят, когда гвозди под ногти загоняют, кузнец любит это дело.