— Люблю ночь. — сказал Дима. — Тихо. Даже слишком. Можно побыть собой.
— Разве ты не всегда ты? — спросил младший.
— Нет. — смеясь, Котов выпрямился и повернул голову к Макарову. — Я актёр днём, а ночью меня обычно никто не видит. Я становлюсь самим собой.
— И какой ты на самом деле?
Встреча их взглядов словно вызвала взрыв. Внутри всё сжалось. Коля тяжело дышал. Он никогда прежде не чувствовал ничего подобного. Даже беспорядок на балконе не казался ему таким ужасным: он будто исчез и кроме Димы здесь больше не было ничего. От холодного пола ноги Коли быстро замёрзли, но тот словно не обращал на это никакого внимания. Он позабыл обо всём: о том, что сейчас хоть и ночь, но люди могут ещё гулять, о том, что бабушка может зайти в комнату и о том, что сейчас они выглядят слишком непристойно. Они парни, но чувствовалось, что между ними что-то есть.
Протянув руку, старший прикоснулся к чужой ладони и потянул на себя. А тот поддался и шагнул навстречу. Отступив чуть назад, Дима позволил Коле встать к окну лицом и оказаться ближе к улице, а сам встал позади.
— Закрой глаза. — тихо произнёс Котов, всё так же держа за руку. — Прислушайся.
Коля подчинился. Закрыл глаза, успокоился и прислушался к окружающей тишине.
— Я хотел бы остаться с тобой. Просто остаться с тобой, — тихо пропел брюнет на ухо.
— Виктор Цой. Не знал, что ты его слушаешь.
— Я много чего слушаю. — так же шёпотом, будто бы дразня, ответил старший. Он не убрал руку и играл с пальцами Коли, иногда переплетая их со своими, томно дыша тому в шею.
— Забавные волосы у тебя. Их цвет отличается от цвета бровей.
Коля покраснел. Даже кончики ушей порозовели.
— Природа наградила. Ужасно выглядит, знаю.
— Наоборот. Хочется потрогать. Пушистые такие. — выдал Дима.
— Чего?! — удивился младший.
— Потрогать хочу. — ещё раз сказал брюнет. — Сделать так.
Коля не успел опомниться, как чужая рука запуталась в его волосах, и откинул голову назад, выдохнув. Закатив глаза, он просто растворился в прикосновениях Димы и в том, как нежно тот массировал голову, как иногда оттягивал волосы, не вызывая боли.
Схватившись за перила, чтобы не упасть назад, Коля еле стоял на ногах. Они подкашивались каждый раз, когда Дима продвигался пальцами к вискам и обратно. И в какой-то момент ноги его всё же подвели. Он ударился коленкой, отчего распахнул глаза и оттолкнул парня от себя.
— Хватит.
— Тебе же нравится. — развёл руками в стороны старший.
— Это просто было приятно. Я люблю, когда трогают волосы. Не набивай себе цену, ты не единственный кто это делает.
— А кто ещё? — спросил Дима.
— Какая разница?
— Большая. — выдал брюнет. — Минуту назад ты получал удовольствие от этого, а сейчас будто испугался и пытаешься меня прогнать, выдумав глупую историю. Кто трогает?
— Дим, хватит.
— Нет, не хватит! — наседал Дима. — Расскажи мне то, что скрываешь. Секрет за секретом, если ты забыл.
Коля испугался и забегал глазами.
— Нет их у меня.
— Говори.
— Я не хочу.
— Ты такой же, — грубо сказал старший и Коля закачал головой. — Как я.
— Нет, это не так.
— Да.
— Нет, Дима.
— Вот твой секрет. Вот это ты и скрывал. Только я давно всё понял. Захочешь рассказать – приходи в большую комнату. Я пока что не буду спать.
И Дима ушёл.
Часть 10 Осколки прошлого
Было слишком неприятно осознавать, что какой-то посторонний человек знает больше, чем ты сам, что видит насквозь и ничего от него не утаить. И если рассказать всю правду, то он посмотрит без осуждения. Конечно, Коля не мог знать этого наверняка, лишь догадывался.
После слов старшего на душе будто кошки скребли. Дима излил душу, а блондин ничего не сказал. Котов доверился, а Коля лишь смотрел на него и слушал, хотя, тот наверное, ждал чего-то. Может поддержки или чего-то ещё.
Продолжая стоять на балконе, младший вдыхал ночной воздух, в котором ещё витал запах Димы – Макаров чувствовал его и, каждый раз, когда делал вдох, сердце начинало бешено биться. Так быстро и сильно, что у младшего спирало дыхание.
Он схватился за грудь и согнулся от резко окутавшей боли. Юноша впервые чувствует что-то подобное и от этого слезились глаза. Присев на корточки, Коля хватал воздух ртом, побледнел, широко распахнул веки. Казалось, что так он должен всё хорошо видеть, но вместо этого, перед глазами появилась пелена.