Когда я вошел в комнату, ребята занимались своими обычными делами, но, увидев меня, все сразу же остановились. Показав конверт из плотной коричневой бумаги, я сказал:
— Итак, повторим еще раз… Я еду на грузовике с Мальчонкой и Рыжим. Луи едет на «Бьюике» с Бенни, Прыгуном и Порошком.
— Но внутрь заходите только ты, Мальчонка и Рыжий, — сказал Луи.
— Точно, — подтвердил я, — внутрь заезжает только грузовик. Остальные остаются на улице. Дайте нам пятнадцать минут, и если мы не появимся…
Не успел я договорить, как распахнулась входная дверь. В квартиру вошел Анджело Мазерелли. Он был в темном костюме при галстуке, на голове — неизменная фетровая шляпа: «рабочая одежда». Как всегда, верхняя пуговица сорочки была расстегнута. Анджело провел носовым платком изнутри по воротнику и спросил:
— Ну что, ребята, вы готовы?
— Папа… а ты что здесь делаешь? — изумился Порошок.
— Я с двумя друзьями решил немного прокатиться. Можете назвать это подстраховкой… а можете — приказом Джино. В любом случае, вы будете правы.
— Но вы ведь не станете заходить внутрь, правда? — сказал я.
Я хотел четко дать понять: это мое дело, я являюсь острием копья. Все началось с меня, и я должен довести это до конца.
— Ну что ты, и не подумаю, — махнул рукой Анджело. — Джино просто хочет, чтобы нас заметили, — у военных моряков это называется «пронести флаг». Если ребята Джи-джи будут знать о том, что мы неподалеку, они не наделают глупостей.
— Хорошо, — согласился я, — значит, наш караван будет состоять из трех машин. Как я уже сказал ребятам, внутрь заезжает только грузовик, в нем мы втроем. Дайте нам пятнадцать минут. Если мы не выйдем, приходите за нами.
— Договорились, — сказал Анджело.
Ударив кулаком в ладонь, Мальчонка бросил:
— За дело!
Моя рука легла ладонью вверх на бильярдный стол — ребята достроили пирамиду, и Мальчонка крикнул:
— Да!
Когда все направились к выходу, Анджело задержал меня.
— Малыш, не заходи туда один. Захвати с собой Мальчонку. Попроси его присмотреть за Недотрогой Грилло. Джи-джи не станет марать руки, но Недотрога придет в бешенство, увидев эти снимки, сделанные дома у его подружки. Мозгов у него нет, и он может отмочить какую-нибудь глупость. Следите за ним. Capisce?[17]
— Все ясно, — сказал я. — Спасибо, Анджело.
— Не стоит.
Мы вышли из квартиры Бенни и все распределились по машинам. Старенький «Форд» Анджело стоял за «Бьюиком». В нем сидели трое — двое сзади и один за рулем. Все трое в темных костюмах, при галстуках и фетровых шляпах. Опять «рабочая одежда». За рулем устроился Бо Барбера, парень, чем-то похожий на актера Ли Джея Кобба, бывший именно тем, чем он казался, — громилой. Но парочка, сидящая сзади, нисколько не соответствовала своей внешности. Дино и Матти Кавалло были похожи на добродушных учителей, однако жестокостью они не уступали никому из подчиненных моего отца. Родившиеся и выросшие в Детройте, они были чистокровными сицилийцами, но, судя по всему, где-то в отдаленном прошлом у них затесался какой-то нежелательный предок. Светловолосые, голубоглазые, бледнолицые, они были полной копией друг друга. Близнецы совсем недавно перебрались в Нью-Йорк, в городе их еще не знали, и Анджело внимательно следил за тем, чтобы они никогда не появлялись оба в одном месте.
Задержавшись у двери грузовика компании по доставке рыбы, Анджело повернулся ко мне.
— Кстати, малыш, — сказал он, — от твоей машины воняет.
К этому времени я уже смирился с очевидным.
— А то я не знаю, — ответил я, садясь за руль.
Анджело сел на переднее правое место в «Форд», и наш караван из трех разномастных машин направился в логово льва.
Когда мы приезжали на склад Джорджио Петроне в прошлый раз, была середина ночи и улицы оставались пустынными. Но суббота в Швейном районе — рабочий день, а рабочий день в деловом квартале Нью-Йорка можно описать только как полный транспортный хаос. И хотя с понедельника по пятницу улицы запружены машинами больше, чем по субботам, различие было приблизительно таким же, как между толпой и оравой. Грузовики выстроились вдоль тротуаров в два и даже в три ряда, принимая и забирая товар, а между ними сновала целая армия копошащихся рабочих с тележками. Повсюду заторы, оглушительный рев клаксонов, крики, шум, ругань. А если к этому еще добавить летний зной, получится картина, описанная Данте.