Было уже почти пять часов вечера, когда следователи Сассо и Бернс наконец закончили допекать нас. Все ребята держались с честью, не сломался никто, даже Прыгун, хотя, сказать по правде, он был настолько далек от всего, что и сам не смог бы сказать, знает что-нибудь или нет. Мы стояли на том, что никто ничего не видел, никто ничего не слышал и никто никого не подозревает. Фараоны понимали, что это чистой воды ложь, но вынуждены были довольствоваться нашими показаниями.
Меня допрашивали последним, и когда я наконец вернулся к ребятам, они сидели, совсем приуныв, в тесной камере пятнадцать на пятнадцать футов, навевающей клаустрофобию. Отперев дверь, Сассо затолкнул меня внутрь. Споткнувшись, я растянулся во весь рост и сказал:
— Благодарю, без этого я никак не мог обойтись.
Молча покачав головой, Сассо с грохотом захлопнул дверь. Мы непроизвольно вздрогнули от металлического лязга.
— Ну, как ты? — спросил Мальчонка.
— От бесконечной любящей заботы болит все тело, — признался я, — но в остальном все в порядке. А вы?
— Все молодцы, — сказал Мальчонка. — Даже Прыгун. — Он похлопал Прыгуна по спине.
— Да, н-но, ребята, — сказал тот, — к-как же разозлится мой с-старик!
Я повернулся к Луи.
— Ты по-прежнему считаешь, что это были Ник и Малой?
— Они подходят по всем статьям, — подтвердил Луи.
Я кивнул.
— Но надо убедиться в этом наверняка, а также узнать, кто отдал приказ. — Я провел указательным пальцем по носу. — Драго тоже подходит по всем статьям, но только и в этом надо убедиться.
Бенни спросил:
— Как вы думаете, легавые купились на нашу брехню?
— Это не имеет значения, — уверенно заявил Порошок. — Они все равно ничего не смогут доказать. — Мы разом повернулись к нему. Порошок смущенно заморгал, теряя уверенность. — Ну, ведь не смогут же, правда?
— Дело не в этом, — заметил Рыжий.
— Рыжий прав, — согласился я. — Полиции известно, что кто-то швырнул нам в окно бомбу. С простыми гражданами подобное происходит нечасто. Нам словно повесили табличку: «Мы завязли в дерьме. Присматривайте за нами».
— У тебя есть план? — спросил Бенни.
— Да, сначала надо выспаться, — сказал я. — Денек выдался длинный.
Опустившись на пол, я свернулся в клубок. Сейчас это было единственным разумным занятием.
Я успел проспать меньше часа, когда меня разбудил Мальчонка, дернув за руку: в камеру вернулся Сассо, а вместе с ним были Анджело и мой отец. Отперев дверь, Сассо проворчал:
— Эй, шпана, поднимайтесь… живо отсюда.
Мы быстро покинули камеру, и я вопросительно посмотрел на отца. Тот ответил:
— Про вас сообщили по радио в шестичасовом выпуске новостей. Мы услышали об этом, когда возвращались из Коннектикута. Диктор упомянул, что вас забрали в полицию. — Улыбнувшись, он добавил: — Поэтому мы приехали сюда и попросили следователя Сассо отпустить вас…
— И только? — спросил я, понимая, что на самом деле все было гораздо сложнее.
Усмехнувшись, Анджело пояснил:
— Ну, Джино упомянул о том, что его друг Костелло и начальник полиции очень большие друзья… В общем, Сассо все понял.
— Спасибо, папа… но Сидни ранен. Я бы хотел его проведать.
— Bene.[30] Мы с Анджело отправимся вместе с тобой.
Покинув полицейский участок, ребята разошлись в разные стороны. Я, мой отец и Анджело направились в больницу «Белльвю». По дороге я рассказал о том, что Луи успел увидеть на улице перед домом Бенни отъезжающую машину, заключив, что, по его словам, это были Ник Колуччи и его кузен Малой. Я также вспомнил судорожное движение Сидни, которое и привлекло мое внимание к окну перед самым взрывом. Я смог увидеть только мелькнувший подбородок — но, может быть, Сидни удалось разглядеть лицо.
Когда мы вошли в палату к Сидни, он дремал, усевшись на подушке. Его веки, задрожав, открылись, и он улыбнулся. У него был перебинтован затылок, а глаза налились кровью. Собрав все силы, Сидни слабо махнул рукой.
— Здравствуйте, мистер Веста… мистер Мазерелли… привет, Винни. Вы только что разминулись с моими родителями.
Врач «Скорой помощи» ввел ему обезболивающее, и он говорил слегка заплетающимся языком.
— Сидни, — спросил я, — как ты себя чувствуешь?