– Ну, как знаешь. – Не стал навязываться мужчина.
С Насоновым он частенько выпивал, для него не было удивительным такое состояние соседа, даже не особо удивился, что с утра тот уже был в состоянии сильного «под шафе», но настаивать он не стал, не нянька ему.
Вдавив педаль в пол, Джураев проехал мимо Славы, оставив того глотать дорожную пыль. За поворотом показались синие стены магазина. Он кивнул водителю отъезжающей машины, не сразу сообразив, кто с ним поздоровался. Только припарковавшись, он понял, кто это был.
«Приехал, значит. То-то Насонов ни в зуб ногой» – мысленно усмехнулся мужчина.
Оставив волгу у входа, он поднялся по деревянным ступеням и зашел в магазин. Нина стояла у прилавка, пересчитывая оставшиеся пачки сигарет на стойке. В магазине было ужасно душно, окна не открывались, одна единственная дверь не особо спасала, напольный вентилятор в углу дул из последних сил, но только гонял по кругу горячий воздух. Ниночка время от времени вытирала пот со лба и шеи своим белоснежным платочком.
– Ой, здравствуйте Эдуард Сомонович. – Заметила девушка вошедшего начальника. Тут же подскочила с табурета, чуть не уронив его назад.
– Добрый день и тебе, Ниночка. – Джураев улыбнулся, растягивая в кривой улыбке свои толстые губы. – Как дела? Как работа?
– Да все хорошо, – девушка поправила передник, переставила тарелку с зеленым рисунком ближе к кассовому аппарату, приглушила радио. Начальство она побаивалась.
Знакомые девчонки с фермы говорили, что он очень строг, придирается по мелочам, за каждую мелкую провинность сразу лепит штраф, а зарплаты вообще задерживает надолго, люди иногда не получают свои деньги месяцами. Нина радовалась, что она работала в магазине, а не на ферме, но все же злить Джураева не хотелось. Пока что ей он зарплату не задерживал, да и относился достаточно благосклонно, цветы даже подарил на день рождение.
Нина следила взглядом, как хозяин магазина прошелся вдоль полок, оглядывая товар, взял с полки пачку печенья, повертел в руках, положил обратно. Зайдя за прилавок, он встал возле кассы, при этом плечом коснувшись плеча Нины. Девушка отошла, начальник как-то странно при этом ей подмигнул, и вновь опустил свой нос в ячейки кассы.
– Маловато. – Прокомментировал он.
– Так ведь утро еще только.
– Ай, Ниночка, одни отговорки. – Он повернулся к девушке, погрозил пальцем у нее перед носом. – Я тебе деньги плачу за работу хорошую. Молчал, молчал, но ведь прибыль то маленькая.
– Эдуард Сомонович, так ведь в деревне живем, тут полтора дома, о большей-то прибыли и говорить нечего.
– О, Аллах, за что мне это. – Мужчина опустился на табуретку, на которой сидела до этого девушка. Он сжал ее ладонь в своих руках. – Я же за тобой столько лет наблюдаю, жалел тебя. Но, работа есть работа. Не твое это, не продавец ты, плохо идет.
– А что мое? – Нине стало вдруг очень обидно от его слов. Она душу вкладывает в этот магазин, всегда у нее все на местах, порядок, чистота, за товаром следит, с деньгами внимательна. Педантичная до мозга костей Нина следила за магазином со всей ответственностью и внимательностью.
– Твое? Хм. Замуж выйти, деток родить, мужа любить. – Говоря это, Джураев одной рукой поглаживал руку Нины. – Я же тебе говорю, вот в статусе жены тебе бы хорошо было. А у меня денег много, бриллиантами тебя осыплю, золотом, Аллах нас благословит.
– Не поняла, что?
– Глупая ты, Ниночка. Не магазин тебе нужен, муж нужен. Я-то знаю, я же хорошим мужем буду, каждую ночь любить тебя буду.
Нина резко выдернула свою руку из рук мужчины.
– Эдуард Сомонович, о чем Вы? – Девушка отшатнулась, как от огня, прижав свою ладонь к груди.
– Я пока тебе твою дерзость прощаю, никому не простил бы, а тебе прощаю. Ты не торопись, – он поднялся с табурета, подойдя вплотную к девушке. Отступать ей было некуда, в спину упирались полки с товаром. Джураев потянулся к завязкам на переднике, повязанным красивым бантиком спереди, накрутил лямку на палец, – подумай. Тебе ведь проще жить будет, легче.
Нина замерла, так и прижимая руку к себе. Сейчас девушка чувствовала себя сурком, который прикидывался мертвымперед опасностью. Ей действительно хотелось умереть или, хотя бы, упасть в обморок, но сознание, как назло, не покидало ее, оставляя в этом мире с возникшей проблемой с глазу на глаз.