Белая занавеска на двери колыхнулась, колокольчик над дверью тихо звякнул, качнувшись от ветра. В магазин, отодвинув штору, зашел один из покупателей, невысокий старичок с родинкой на щеке. Джураев отошел от Нины, отпустив лямку передника. Не отрывая от нее глаз, он вышел из-за прилавка и остался стоять возле холодильника с мороженым.
– Ниночка, доброе утро, золотце. – Улыбнулся вошедший.
– Здравствуйте, Николай Георгиевич. Как поживаете? – Руки Нины тряслись, но внутри, словно камень свалился, она была рада, что хоть кто-то зашел. Ей очень хотелось, чтобы мужчина был здесь как можно дольше.
Но удача сегодня была на ее стороне. Телефон Джураева запел в кармане пиджака, он достал его, глянул на экран, принял вызов.
– Да, слушаю. – Нина следила за ним, не особо даже слушая, о чем говорит ей покупатель. – Кто пришел? Глеб? По какому вопросу? Ну, пусть ждет, скоро приеду. – Отключившись, он молча вышел из магазина.
– … и шоколадку. А пряники свежие?
– А? Вчерашние. – Нина вынырнула из своих мыслей. В проеме открытой двери мелькнул зад серой машины.
– Не, ладно, давай хлеба, колбасы молочной грамм триста и шоколадку. Иду сегодня с Власовыми на рыбалку. – Похвастался Николай Георгиевич. – Погода хорошая.
– Так дождь ведь будет наверно. Небо-то в тучах все. – Нина отрезала кусок колбасы, взвесила на весах. – Триста тридцать, пойдет?
– Оставляй. – Махнул рукой мужчина. – А я говорю, не будет. У меня на дождь всегда колени болят, а сегодня нет. Походят тучи и разойдутся.
Нина пожала плечами, заворачивая колбасу в пленку. Сложив покупки в пакет, приняла купюры, отсчитала сдачу и попрощалась с покупателем.
Вздохнув, присела обратно на табурет и прибавила радио, где какая-то певица пела песню о несчастной жизни и лживой любви.
***
Еще у поворота Есения заметила, что возле калитки бабушкиного дома кто-то стоит. Подойдя ближе, она узнала Николая Георгиевича, пенсионера из соседнего дома. Он пытался пристроить букетик ромашек между деревянными досками забора.
– Здравствуйте! – Громко поздоровалась Есения, наблюдая, как спина мужчины дернулась от испуга.
– А? Ой, привет, Сенечка, привет, хорошая моя. – Сосед развернулся, букет ромашек полетел к его ногам. Покряхтывая, он нагнулся, чтобы поднять его. Девушка поспешила помочь. – Чуть до второго инфаркта деда не довела, напугала.
– Простите, не специально. Давайте я бабушке передам? Это же ей ромашки?–Есения держала букетик в руке.
– Да, спасибо, деточка. Хотел на заборе оставить, так романтичнее, но раз уж можешь передать, то буду благодарен. Ой, - Николай Георгиевич всплеснул руками, – а тебе-то я ничего и не принес. – Он расстроено покачал головой.
– Мне ничего не нужно, не переживайте. – Улыбнулась Есения. – Куда направились?
– Я до магазина прогуляться хотел, колбаски купить, хлеба. С Власовыми договорились сегодня на рыбалку пойти. Что-нибудь пожевать купить хочу. – Он покрутил стареньким пакетом перед глазами Есении. – Ох, точно, тебе шоколадку куплю. А то неудобно, бабушке цветы занес, а тебе ничего. Ты уж прости старого, голова дырявая.
– Да не переживайте Вы так, ничего мне не нужно. – Есения открыла калитку, торопясь поскорее закончить разговор. – Вы лучше сами на пироги заходите как-нибудь, колбасой-то одной сыт не будешь. – Она улыбнулась и помахала рукой, прощаясь.
Скрипнула дверца калитки, закрываясь за девушкой. В окне уже мелькала бегающая бабушка. Девушка прошла по широкой, отсыпанной мелким гравием, тропке вдоль цветочным клумб, поднялась по ступеням на крыльцо и зашла в распахнутые двери.
– Я все купила, – девушка выгрузила покупки из вязаной авоськи на стол.
– Чего ты там с соседом лясы точила? Что ему надо? – Мария Михайловна отряхнула мучные руки о передник, поставила в печь противень с пирогом.
– А, на вот. Николай Георгиевич просил передать тебе. – Девушка протянула ромашки женщине.
– Ишь ты, ромашек нарвал. Лучше бы калитку починил. Сорняки-то эти куда мне? Жопу только подтереть. – Она достала из шкафа узкую вазу, наполнила водой и поставила цветы. – На, поставь на подоконник. Больше ничего у него не бери. Повадился ходить в последнее время. Медом тут будто намазано, отреселок.