– Бабуль, может, ты ему нравишься, вот и ходит. – Есения уселась на табурет за стол, застеленный белоснежной клеенкой. Взяла еще теплую оладушку с тарелки, макнула в вазочку с земляничным вареньем.
– Да накой он мне сдался то! – Буркнула Мария Михайловна, отмахнувшись от внучки полотенцем, но щеки ее заметно порозовели.
– Как знать. – Усмехнулась Есения, наблюдая, как бабушка рассыпала по кухонному прилавку муку и вывалила тесто, начала интенсивно разминать его и месить.
Время тянулось медленно. Во дворе прокричал петух, из стойла в ответ ему замычала Анфиса, долго и протяжно. Есения раздумывала, сходить ли выпасти корову еще раз, но первые капли дождя, заскользившие по стеклу окна, словно дали негласное разрешение с чистой совестью сидеть сегодня дома. Мелькнула мысль, что рыбалка у кого-то сегодня не состоится.
Глава 2
– Так и… – пробка выскочила из бутылки с характерным хлопком, – ночевала вчера у себя в медичке? – Нина разлила по кружкам красное полусладкое.
Вечер радовал своей свежестью, вчерашний дождь продолжался всю и ночь, и сегодняшний день. Зато сейчас воздух был наполнен запахом озона, прохладой и стрекотанием сверчков. На широком крыльце под потолком висела лампочка, вокруг бились о тонкое стекло жирнобрюхие мотыли и мелкие мошки.
– А где мне еще было ночевать. – Полина поправила на плечах тонкий коричнево-зеленый в клеточку плед. Слегка колючий, кожа сразу начинала чесаться, но согревал он хорошо. – Там и спала. Подушку уже там держу, одеяло.
– Ой, горе ты луковое. Ко мне бы пришла. – Нина протянула кружку подруге. – Ну, давай.
Тихонько звякнула посуда, алкоголь приятно прокатился по пищеводу, даря тепло и успокоение. Нина потянулась за квадратиком нарезанного сыра, наколола на пластиковую шпажку, макнула в сыр и с наслаждением прожевала.
– К тебе неудобно, итак тут частый гость. – Вздохнула Полина. Она отмахнулась от комара, край покрывала съехал с плеча.
– Ой, брось, все удобно. Я же одна живу, смущать некого. А с тобой хоть какая-то компания.
Взгляд Ниночки потускнел. Одна она жила совсем не долго, каких-то восемь месяцев. Все ждала, что время вылечит разбитое сердце, но, видимо, рана от потери родителей не излечится никогда. Сохранить родительский дом стало главной ее жизненной целью, ведь здесь она выросла, здесь жили ее родители, и ради этого места она будет терпеть все, чтобы не потерять работу.
– Что с тобой? Так резко взгляд потух. – Полина сжала руку подруги. – Я что-то не то сказала?
– Да нет, хорошо все.
– Ой, не понимаю тебя, Нинок. Такая ты шикарная женщина, добрая, красивая, сильная духом, а киснешь в деревне этой. Ехала бы в город. Ты же училась где-то?
– В Московской худакадемии. – Кивнула девушка.
– Воот, что там-то не осталась? Нет, вернулась в это захолустье. Мужика бы себе нашла, москвича нормального.
– Ой, скажешь тоже. – Отмахнулась девушка. – Кому я такая нужна? Я и раньше не была стройной, а за последний год набрала еще двенадцать кило. Там же, в Москве-то, дохлых любят, чтоб сиськи-письки, губы там, ресницы.
– Просто узнать сначала тебя нужно получше, какая ты замечательная. – Полина сделала глоток из своей кружки с красными вишенками. – А дохлые эти внутри гнилые все, с ними житья никому не будет. Пустые и гнилые.
– А ты сама-то чего тут застряла? – Улыбнулась Нина, глядя на подругу. – Сколько ты тут живешь? Год? Полтора? До сих пор удивляюсь, как ты так сюда жить согласилась переехать. Любовь что ли такая крепкая?
Полина вдохнула, сделала длинный глоток, допивая вино, потянулась за бутылкой. За невысоким забором по дороге с диким гоготом, хлопая крыльями, пробежала стая соседских гусей, за ними, подпрыгивая и лая, радостно бежал золотистый лабрадор. Подруги проводили взглядом необычную компанию, переглянулись, Полина разлила вино по кружкам.
– А это не…
– Похоже, что Буч. – Нина взяла в руки телефон. – Алло, Илья Евгеньевич, Вы собаку случайно не потеряли? Он на нашей улице гусей соседских гоняет. – Нина внимательно слушала собеседника. – Не знаю, не скажу. Что? Нет, не видела. Ага, удачи. – Она отключила звонок.
– Ох, самая узнаваемая собака в деревне. – Полина усмехнулась, взяла со стола огурец и с хрустом откусила.