…Он увидел, как его убили, увидел — кто. Он сказал. Не поверили. Но так и случилось. Тогда стали верить. И бояться его и его видений. Его глаз. Он это видел. Страшно. Все хуже и хуже. Теперь он видел события, как бы на развилке: одно событие и много исходов, в зависимости от обстоятельств. И в ужасе понял, что от его слов зависят судьбы слишком многих, и он должен судить и решать. Страшное бремя. Предотвращая близкое зло, он слишком часто давал жизнь злу дальнему, более страшному.
И он ушел, чтобы не быть с людьми, чтобы не судить… Ведь никто не давал ему права, никто! Страшно видеть — и молчать, знать и мочь, но не уметь пользоваться, о, боги…
«Зачем, за что? Зачем — я, почему? На что мне этот дар? За что наказание, о боги? Я так молод, я еще ничего дурного не сделал…»
Отшельник, сухой, словно ветка сосны с осыпавшимися иглами, но глаза — как раскаленные гвозди. Не скроешь ничего.
— Тебе дан великий дар, и грех губить его. Говорят, раз в тысячу лет рождаются такие люди. Видно, ты избран судьбой.
— Если бы я знал, что делать с этим даром…
— Помнишь ли — «Зов, что заставляет покинуть край счастливый, это — моя дорога. Я разменял золото бездумного счастья на черствый, но живой хлеб страданий. Горько мое вино, но я пью его, ибо в нем — свершенье. Хочешь — возьми мой хлеб, испей из чаши моей — я жду. Боль приноси свою — я возьму ее, дав взамен знание и мудрость.»
— Темны эти слова…
— Разве не темны твои сны? Ты хочешь знать их значение?
— Нет… Я не хочу больше этого видеть, не хочу!
Отшельник встал, прямой и строгий, и поднял свой посох.
— Вон отсюда… трус… будь ты проклят!
«Я должен измениться. Перестать быть собой. Мудрые говорят — не желай себе смерти, ибо жизнь не повторится. Лучше уж умереть, чем это…»
Он помнил сказание: «Глядящий в глаза белого тигра, седого, древнего, бессмертного тигра — изменится. Познавший суть свою — изменится. Познание — убийца покоя, похититель счастья для имеющего жалость. Хочешь мудрости — иди, но оставь покой. Хочешь покоя — убей свою жалость, умри.» Это был первый выбор. Он не хотел умирать — но и жить ТАК больше не хотел.
Глаза зверя — светло-зеленые, затягивающие. Воля — где? Он не видел ничего, он шел, держась рукой за теплую короткую шерсть. Тело зверя — мускулистое, упругое, струится, словно растворяясь. Где я? Что там? Я это видел когда-то… Что это?
Зверь несется гигантскими прыжками, почти не касаясь земли. Туман скрывает его тело — призрачное, как и он, и глаза его — как болотные огни… Человек сидит, изо всех сил держась за жесткую холку…
«Я его видел… Он был другой — моложе, сильнее… Если это он — то я знаю, кто это…»
— Приветствую тебя, Идущий к Закату, — неуверенно, еще сомневаясь.
— Привет тебе, приехавший на Белом Звере…
— Я тебя откуда-то знаю. Я тебя видел? Но ты был так давно. Ты мудр — так говорят. Объясни!
— Что?
— Объясни мне меня.
— Что с тобой?
— Я вижу. Не знаю, не понимаю — что? Если понимаю — то не могу сказать другим, ибо тогда должен судить, а я не в силах…
— Ты всегда видишь? Как это бывает?
— Иногда, теперь очень часто. Словно как слышишь — надо затыкать уши. Но как закрыть душу?
— Ты этого хочешь?
— Не знаю… Теперь — не знаю.
— Сейчас ты можешь видеть? Смотри на меня — что ты видишь? Говори.
И он заговорил. И не выдержал Черный Повелитель.
— Замолчи! Замолчи! — крикнул он, закрывая лицо руками. — Все правда, все так было… Иди за мной.
Листы книги были потрепанными и ломкими.
— Читай. Здесь все поймешь — все, что ты видел. Я буду ждать.
— Ты хочешь, чтобы я отнял твой дар?
— Нет. Теперь — нет.
— Чего же ты желаешь? Говори — все будет, как ты выберешь. Ведь ты можешь видеть грядущее — загляни. Реши.
— Не хочу. Мне это не нужно, я выбрал. Нужно ли мне говорить, что я избрал, Повелитель?
— Нет. Благодарю тебя. Только знай… впрочем, ты уже это сам знаешь. Тяжело знать — предвидеть — и не сметь сказать.
— Да. Я не смогу ничего изменить сам… Молчание.
— Нет. Иначе это будет та же проклятая предопределенность.
— Но зачем тогда мой дар!
— Тот, кто стоит на развилке, спросит — туда ли я иду? Знающий скажет — да или нет. Но не скажет — почему. И не скажет — как дойти, иначе нет смысла в дороге.