Одна. Всегда одна…
Горе рано посеребрило ее рыжевато-пепельные волосы, на загорелой смуглой коже проступили горькие складки, в темно-синих глазах затаилась боль. Она напоминала собой загнанного, избитого волчонка… И лишь жарко пульсировала в висках мысль: «За что? За что меня все гонят?..» Ей пришлось многое пережить, она скрыла свой пол и вихрем носилась по Арде, мстя за обиженных гонимых Темных и помнила лишь об одном: она должна выжить и найти тех, кто ее поймет и поможет ей. Не раз попадала она в плен. Тело ее носило следы многих пыток. Но гораздо хуже были те шрамы, что остались в ее сознании. Она помнила все, и эта память жгла ее мозг, наполняла рот горечью и не давала радоваться жизни, как радовались ей другие живые существа.
Во время своих странствий она как-то забрела в места, где стояла когда-то Черная Цитадель. Она ходила по развалинам, когда ей повстречался странный человек. Она почему-то подумала, что это Он. Вглядевшись в эти светлые глаза, полные нечеловеческой боли, она почувствовала в них вопрос. Она подумала: «Кто ты? Тот ли, о ком говорят легенды?» Он молчал. И вдруг она ощутила ответную мысль: «Хочешь ли быть среди моих учеников? Хочешь ли встать на мой Путь?»
«Да».
«Тогда возьми».
Он коснулся ее руки, и она увидела простое серебряное кольцо.
«Что это?» — спросила она.
Но он исчез. А она продолжила свой путь. Ей было только двадцать. Впереди была целая жизнь. Позади — десять…
Эта странная женщина с седыми волосами сеяла смерть, мстя за гибель невинных, страдающих лишь за то, что у них другой взгляд на мир. Однажды она была схвачена жителями одного из поселений Людей. То, что осталось от нее после пыток, должно было подвергнуться колесованию на главной площади. Но как только ее привязали к колесу, ее тело дернулось. Она умерла.
А потом растаяла, выскользнув туманными сгустками из ремней.
И явилась она толпе в прекрасном полупрозрачном облике. И горели рубинами ее глаза. И истаяла она тонким дымом, одна из улайров, Черных Кольценосцев — Воительница, Воин Совы, назгул, одна из девяти учеников Черного Майа.
Еретик
Звали ее Исилхэрин, и была она в родстве с королевским домом Нуменора. Когда шла она — спокойная и отрешенная — в своем темно-вишневом бархатном платье, расшитом по плечам черным стеклярусом, все говорили: «Вот идет Исилхэрин прекрасная, холодная, как осенняя луна.» Многие искали руки Исилхэрин белолицей, Исилхэрин черноволосой, красавицы с темно-синими глазами, но спокойно отвергала всех она, не объясняя на то причин.
Лишь одного мимолетного взгляда хватило им, чтобы искать друг друга потом всю жизнь. Почему они не остановились, не заговорили тогда?
Лишь несколько минут спустя поняли они, что эта короткая встреча — их судьба. Но оба уже затерялись в толпе.
Через семь лет, вернувшись из Средиземья, он увидел ее на пристани, и, не раздумывая, подошел к ней, едва сойдя с корабля. И, не говоря ни слова, шли они рядом по улицам белой гавани. Наконец, остановились они у заросшей плющом ограды дома, и спросил он:
— Госпожа моя, я не знаю вашего имени, но мне кажется, что я давным-давно знаю вас. Скажите, могу ли я просить вашей руки?
— Господин мой, только вас мыслю я своим супругом. Но, боюсь, нам не быть вместе. Я скажу вам все, хотя это может стоить мне жизни. Выслушайте меня.
— Я приму все, что бы вы не сказали, ибо воистину наша встреча дарована Валар.
Она странно улыбнулась в ответ.
— Войдемте, господин мой.
— Я доверюсь вам, хотя вы, возможно, возненавидите меня. Уже давно наша семья не верит в мощь и милость Валар. Я не знаю, откуда идут предания о творении Арды в нашем роду, но они не похожи на те, что поведаны нам Элдар. Мы почитаем Древнюю Тьму, ибо она старше Света, и силы ее — древнее Арды. Древнее Айнур и самого Эру. Мы не отвергаем Валар, но не они главные в этом мире. Мы равно чтим Свет и Тьму, но Тьму мы ставим выше.
Она вздохнула.
— Вот и все. Вы возненавидете меня — пусть. Вы можете, если захотите, выдать меня — пусть. Я полагаюсь на вашу совесть. Другого судьи, кроме вас, я не приму. Я в ваших руках. Решайте.
Он сидел, низко опустив голову. Затем тихо заговорил:
— Мне трудно понять вас — слишком все это непривычно и неожиданно. Тяжело мне. Но знайте — никогда я не предам вас. Это мое слово.
Непростой и нескорой была их любовь. Много раз покидал он Нуменор и, возвращаясь из смертных земель, становился он все суровее и задумчивее, и, хотя по счету нуменорских лет был он еще молод, седина уже начала пробиваться в его черных волосах, и все больше боевых шрамов было на теле его.