И Манве благосклонно кивнул, когда вышел в круг и встал подле Алатара майя с узким бледным лицом в густо-фиолетовых одеждах. Он не поднимал глаз — только во взгляде, брошенном на Алатара, теплилась благодарность.
— И пусть спутником Курумо, — поднялась с престола своего Дарительница Жизни Кементари, — станет мой майя, Айвендил, дабы все звери и птицы служили Истари и были помощниками им.
— Да станет так, — и Манве поднялся со своего престола. — Пусть же слышит Валинор и пусть запомнит имена тех, что вызвались быть вершителями воли Всеотца в Эндорэ: Курумо, посланник Ауле…
Курумо изящно поклонился и улыбнулся, не разжимая губ; доля мгновения — незаметная другим заминка перед этими словами — не майя, посланник Ауле.
— Алатар, майя Ороме Охотника…
Алатар сиял как весеннее солнышко; поклонился глубоко, с искренней благодарностью, совершенно счастливый, и выпрямился, гордо озирая прочих Сотворенных: вольно вам киснуть, как медуза на берегу — ведь столько же всего еще можно увидеть! трудно, что ли, было сказать — я тоже пойду? Я-то вот сказал!
— И Олорин, майя Ирмо Лориэна… посланник Наш.
Пепельноволосый склонился чуть не до земли, прижав обе руки к груди.
— Палландо, майя Намо Мандоса, Властителя Судеб, да будет спутником Алатара…
Странный майя словно бы и не услышал — так и остался стоять, низко склонив голову.
— Айвендил же, майя Йаванны Кементари, да будет спутником и помощником Курумо.
Донельзя смущенный майя в коричневых с тонким лиственным узором одеждах опустил золото-коричные глаза, ласковые и теплые, как у олененка, и неловко поклонился, улыбаясь растеряно — надо же, как оно обернулось… жил себе, жил, и вдруг оказался посланником, избранным для важного и опасного дела!..
— Славьте их, ибо воистину восславлений достойны они, решившиеся выступить против врага, покинув Землю Благословенную. Идите, о Истари; и пусть ныне Великие дадут вам наставления, дабы укрепить ваш дух и подготовить его к тяготам и испытаниям Эндорэ. О Варда Элберет, мед и молоко — речи твои: усладой слуху, успокоением душе…
Олорин подошел к Ткущему-Видения, поклонился ему, после — Дарующей Покой и Той-что-в-Тени.
Посмотри на меня, шелестит голос Изначального.
Олорин поднимает взгляд. Глаза его сейчас сияют ровной ослепительной лазурью — отблеск небес Валинора, отсвет взгляда Властительницы Элберет.
Иди… Странен жест Изначального — то ли благословляет, то ли отстраняет посланника Манве и Варды. И вдруг — горьким эхом трех певучих шепотных голосов — ветер в тростниках:
Иди в сумерках — между Светом и Тьмой…
…в тени и бликах — по грани…
Смотри своими глазами, Олорин…
…своими….
…и помни — милосердие и сострадание…
…не забывай…
…никогда…
…никогда…
…никогда…
Смотри — постигай — понимай — помни…
…помни: истина хрустальная чаша в руках идущего…
…по грани между Тьмой и Светом…
— Я благодарю вас, Великие, — снова поклонился Олорин. — Я не забуду. Я исполню веление тех, кто послал меня. Пусть милосердие и сострадание ведут меня: я буду помнить.
… — Не ради Элдар, не ради Атани, но ради всех, рожденных Кемен, ради всего, что живет… — нежен голос Дарящей Жизнь как молодая листва под весенним солнцем, и лучистые глаза заглядывают в глубины души. — Пусть никто не причинит им горя, Айвендил… пусть в той земле, куда придешь ты, воцарится мир…
— Я запомню, — тихо и твердо, с непривычной решимостью, отвечает майя.
— …Ну, Охотник мне и говорит: ладно, говорит, благословляю тебя — иди, все равно пользы от тебя с олений хвост… А Западный Владыка тебе что сказал?
— Сказал — прощай, — тихо ответил Палландо.
— И больше ничего? — удивился Алатар.
Палландо промолчал.
…Та-что-в-Тени смотрела на майя. Молча. На этот раз она была не одна: рядом с ней возвышалась сумрачная фигура Владыки Судеб, а чуть позади в туманной мантии стоял Ткущий-Видения.
Но, поклонившись старшему из Феантури, обратился он к Той-что-в-Тени.
— Я пришел проститься, Высокая. Я ухожу… далеко, — он неловко, кривовато усмехнулся.
Странные глаза затуманились на миг, потом Одинокая протянула руку — на просвечивающей, как хрупкая белая раковина, ладони сидела — ящерка. Йуилли…