Гостей прибыло так много, что одной главной столовой Велройна не хватило. У стен крепости, сразу за рвом, расположились шатры с самыми разными гербами: оленями на жёлтом поле, тремя белыми звёздами на синем небосводе, белыми скакунами на зелёном поле… Также, гости заняли все гостиницы, постоялые дворы и трактиры, находившиеся в самом Велройне.
На разноцветных витражах столовой, где собрались самые знатные и важные гости, были изображены сюжеты глубокой старины — множество дикарей, нежить, драконы. Сюжеты тех времён, когда ещё никаких летописцев с роду не было, а древние предания передавались из уст бывалых воинов своим детям, а из тех другим и так без конца. Между ними стояли отполированные рыцарские доспехи, твёрдо державшие щиты, копья и клинки.
Подвешенные к высокому потолку люстры с зажжёнными свечами создавали немного жуткую, но в то же время уютную атмосферу. Гости пира отбрасывали длинные, будто бы живые тени. Пиршество велось ведь не только в зримом мире — в этот день собрались также и призраки былых времён, и духи, вся роль которых — питаться энергией живущих.
Столы были сложены таким образом, что они огибали стены обеденной комнаты с трёх сторон, а свободное место предназначалось для гостей-артистов: шутов, клоунов, менестрелей и бардов. В пол, по задумке строителей замка, вделали отверстия для отопления зала: печь, находившаяся под замком, обогревала Велройн в эту холодную, суровую зиму.
На другом конце, напротив входа, находился широкий позолоченный трон с высокой спинкой. Над ним висело знамя, олицетворявшее одно из проявлений Бога-Солнца — само небесное светило, сложенное из позолоченных стилетов и диска.
Каждому гостю замка, прежде чем начать принимать яства, принесли по небольшому тазику со вскипячённой водой и махровым полотенцем. Вымыв руки, те, наконец, вольготно расположились на сиденьях, и слуги начали нести к столу то, от чего у всех потекли бы слюньки.
Всего перемен блюд предполагалось три, но зато каких!
Сначала полагалась густая похлёбка из корнеплодов, лука и кусочков обжаренной баранины. Заедали её большим ломтем каравая с солью. Кушали суп прямо из блюдец «с ушком»: лишь у владельца замка были деревянные ложка, вилка и нож.
Как только с супом управились, гостям предложили «второе»: свиное жаркое с луком и зеленью, покрытое белыми грибами и сыром, политые мясным соусом. Вместе с ним слуги подвезли и несколько бочек с «нектаром богов» — галлоны тёмного пенистого эля.
Ради такого знаменательного дня были приглашены лучшие менестрели со всех уголков Изведанных Земель. В Велройн даже прибыл знаменитый бард-полуэльф Ольмер Гериадорский. Своей природной красотой и лёгким, воздушным голосом он покорил немало сердец юных дам, да и не только их. Старые девы, слушая его баллады, погружались в дни беззаботной молодости, когда казалось, что принцы на белоснежных скакунах вот вот увезут в мир сбывающихся красивых легенд и преданий.
Какие только песни Ольмер не исполнял. Вспомнил он и Агатху, заточённую в обители призраков, и страшного Патрификуса — дракона, жившего в Пустоши, окружённой рукотворными Защитными Горами. Но больше остальных баллад пировавшим понравилась одна из старых работ полуэльфа:
Поле битвы, собран урожай.
Солнце закрыла тень,
В ночь превращая день.
Души павших над землей кружат:
Дом их теперь не здесь,
А в глубине небес.
Его лютня создавала воистину невероятные звуки. Полуэльф, перебирая струны, творил волшебство, и слушатели не могли оторвать взора от юноши и инструмента.
Так придумано людьми:
Хочешь мира — жди войны!
Ольмер плавно подошёл к припеву, и тут гости (в основном служивые) в один голос запели:
Время смеётся над нами,
Смотрит на мир свысока.
А мы жизнь измеряем боями,
Ради них создавая врага.
Снова бессмысленность бойни
Пламя раздуют ветра.
И помчатся безумные кони
По агонии выжженных трав…*
Когда бард закончил, все единодушно захлопали, и Ольмер, раскланявшись, ушёл к себе в покой.
— Личико у парня-то смазливое, девки как раз на таких клюют. Но, чёрт побери, поёт он отменно, тут даже такой как я это признает! — заметил один из гостей — кряжистый дварф с густой рыжей бородой до пояса. — В наше время ведь как бывает: либо с мордашкой, но без голоса, либо наоборот. А тут и это, и такое вместе.