Возле стула Исидора из клана Разящий Молот лежал вовсе не молот, как можно было подумать, а секира в кожаном чехле: она словно бы говорила, мол, кто меня тронет — тот без головы останется.
— Хряпнем за это? — воодушевлённо спросил он рядом сидевшего сородича, такого же кряжистого и бородатого, правда темноволосого.
— А давай, братец мой!
Жители гор подняли кружки с хмельным и с размаху вдарили друг другу, разбрызгав сидевших рядом дварфов.
Приглашали и других артистов: из Земель Ярлов прибыл пузатый паяц с глупой беззубой улыбкой. Тот жонглировал кеглями и одновременно распевал непристойные песни. Мужчины с удовольствием подпевали дураку. Ещё бы, ведь как можно не устоять перед соблазном спеть глупую, но весёлую «Как ярл дочерей на конюхе женил»?
Приехал также и жрец с жаркого Южного Урроса, размахивавший огненным клинком во все стороны и произносивший заклинания. Зрелище было воистину незабываемое, но разгадка фокуса таилась в маленькой хитрости: заклинатель огня произносил слово на Древнем Наречии, а лезвие, пропитанное маслом, тут же загоралось.
— Хоть блюда здесь и скромные, но какие же они все вкусные! — приговаривал Исидор, доедая третью порцию жаркого. Промасленная свинина прилипала к бороде вместе с пеной от эля.
Глава ордена Золотой Стрелы, Вий XVI, мальчик восемнадцати лет, так же как и все веселился от души. С его лица не сходила улыбка: видно было, что он счастлив как никогда. Ещё бы, этот глупый траур наконец-то кончился, время повеселиться. На следующий после пиршества день в землях братства Серебряного Шлема, что к востоку от владений Велройна, должен был состояться ежегодный рыцарский турнир: с конкурсами, песнями и призами. Как всегда, призом полагалась рука девушки знатного происхождения и достатка. Сомневаться в этом не приходилось, годами в Доменах Храмовников ничего нового не происходило, да нового здесь никто не любил.
Такова уж жизнь на задворках мира: спокойные, размеренные дни, сменяемые ночью, и ночи, сменяемые днями. Иногда, по воле Божьей, случались напасти в виде болезней и неурожая, но действительно большой проблемой это не было.
Так было до этого года. Года, изменившего всё…
Вильгельм Иоганн Игнациус, глава личной охраны магистра, был как всегда невесел. Он сидел по левую руку Вия с мрачным, даже немного злобным взглядом. Рядом с ним сидели пять «приоров» — наместников земель, занятых братством. По сути, таких же ярлов и графов, как и на востоке, лишь под старым названием, как и вообще всё в Доменах Храмовников. Вместе с тем они же были и кастелянами собственных замков и владетелями пахотных угодий. Только от «приоров» уже уходили послы-полуэльфы из Киндраэля и их прародители из Зачарованного Леса.
С проплешиной на голове, не слишком аккуратно выбритым подбородком (на лице виднелись свежие порезы от клинковой бритвы) и лицом, словно выточенным из камня, Вильгельм вполне соответствовал своему званию — рыцарь-паладин: истинно-добрый, верно служащий божественному покровителю, без душевных терзаний готовый броситься в бой с ордами нежити. И все, кто с ним общался, поначалу так и считали. В рыцаре-храмовнике укрепилась вера, граничащая с фанатизмом, что празднества, подобные этому — не что иное, как самый настоящий грех. Истинно верующий, по его мнению, должен был своими поступками (самопожертвованием, исполнением долга) приближаться к единственно верному Богу-Солнцу. Все, кто находились в том зале, были самыми бесстыжими грешниками из всех существовавших. И после неотвратимой погибели они отправились бы не в обитель Всевышнего, как о том мечтала сидевшая челядь, а в Инфернум, обитель грешных, сирых и убогих.
Но также Вильгельм понимал, что в пламенном мире ему заготовлены особые муки. Он ждал одного очень важного гостя.
«Где же Акрейтред? Он должен был выступать после того парнишки, Ольмера».
Акрейтед ван Эрлинг был одним из самых необычных артистов, каких только смогли разыскать: говорили, он мог одним касанием превратить мёртвую животную плоть в свежий хлеб, а воду из лужи в вино. Вот как-раз последнее и заинтересовало Вильгельма и остальных его товарищей.
Артист-алхимик должен был лично подать чашу с вином Вию. Вино с сюрпризом. Жестоким сюрпризом.
Настал черёд десерта. Со стола убрали опустошённые тарелки с обглоданными костями, а взамен принесли горшочки с орешками в мёде и кубки с подогретым вином со специями.