«И выслал его Господь Бог из сада Едемского, чтобы возделывать землю, из которой он взят. И изгнал Адама, и поставил на востоке у сада Едемского Херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к древу жизни» (Быт. 3, 23-24). Созерцая это страшное событие, Церковь поет: «Седе Адам прямо рая, и свою наготу рыдая плакаше: увы мне, прелестию лукавою увещанну бывшу и окрадену, и славы удалену! Увы мне, простотою нагу, ныне же недоуменну! Но о раю, ктому твоея сладости не наслаждуся: ктому не узрю Господа и Бога моего и Создателя: в землю бо пойду, от неяже и взят бых. Милостиве Щедрый, вопию Ти: помилуй мя падшего».
Адам сошел с высот Едема и, сидя у затворенных врат сада, каялся во грехе своем. Но чтобы потомки его, в противобожной гордыне не захотели силой захватить запретное для них бессмертие, Бог поставил охранять путь к древу жизни одного из высших ангелов – Херувима, и вокруг рая стал обращаться пламень меча, как некая огненная стена (возможно, воспоминание именно о ней сохранилось в сказках, рассказывающих о путешествии за тридевять земель за волшебным плодом).
Слово «Херувим» в переводе с еврейского означает или «полнота ведения», или «крепкий». И то, и другое значение этого слова показывает грозный вид и глубокую мудрость небесного стража, которого невозможно обмануть. Чтобы представить себе то страшное зрелище, которое увидели первые люди, вспомним таинственные видения пророка Иезекииля при реке Ховар (1 глава): страшные огненные живые существа с четырьмя лицами (льва, орла, тельца и человека), крылатые, между которыми ходило пламя и сверкали молнии; около них шли колеса, исполненные очей. Скорость Херувимов была как у молнии, шум крыльев их, как шум многих вод, – как бы глас Всемогущего. Одно из таких могучих существ на века стало у врат Едема. «Оплот рая, – пишет св. Ефрем, – имел жизнь, потому что мог вращаться сам собою, чтобы путь к древу жизни охранить от того, кто мог пожелать плода его, и дерзнул бы сорвать оный. Но острие меча поразило бы того смертного, который пришел бы восхитить бессмертную жизнь».
Глава вторая. Разделение у Райских врат
«Солнце лучи свои скры, луна со звездами в кровь преложися, горы ужасошася, холми вострепеташа, егда рай заключися. Исходя Адам рукама бия в лице, глаголаше: Милостиве, помилуй мя падшаго». Вот такое страшное потрясение претерпел мир во время изгнания первозданного и у входа в святилище стал ужасный Херувим, чей облик запечатлелся в памяти многих народов (это керубы, сфинксы, грифоны). У потомков Сима – вавилонян и сирийцев, встречаются изображения херувимов-сфинксов, с телом льва, крыльями орла и лицом человека, стоящих около древа жизни, изображаемого в виде финиковой пальмы. Очевидно, они помнили предание о страшном зрелище, стоявшем пред глазами первых людей. Для постоянного напоминания о потерянном блаженстве Соломон в Храме «на всех стенах… кругом сделал резные изображения херувимов и пальмовых дерев и распускающихся цветов, внутри и вне» (3 Цар. 6, 29).
Но, несмотря на грозного стража и обращающееся пламя меча, человек может не только покаяться, но и гордо восстать против Бога. Так и произошло спустя совсем немного времени после изгнания из рая.
Мы не знаем, сколько времени блаженствовали в раю Адам и Ева, ибо для тех, кто пребывает в любви Вечного, время не ощущается, тем более до падения оно не имело тех свойств, которые сейчас делают его синонимом смерти. Но сколько б они не жили там, изгнаны они были девственниками. И вот, исполняя райскую заповедь, «Адам познал Еву, жену свою; и она зачала, и родила Каина, и сказала: приобрела я человека от Господа» (Быт. 4, 1).
Имя первого сына Адамова означает «приобретение», потому что Ева ожидала, что новорожденный как раз и является обещанным Семенем. Слова ее можно перевести двояко, «или: я приобрела человека Иегову, одним словом: Богочеловека; или: я приобрела человека от Иеговы. В обоих видах сего изречения представляется одна мысль праматери», – так говорит митр. Филарет Московский. Но вскоре жизнь опровергла надежды Евы. Каин, зачатый во грехе родителями, только что изгнанными и не омывшими своего сердца слезами покаяния, показал в себе полное развитие первородной скверны.
«И еще родила брата его, Авеля» (Быт. 4, 2). Праотцы увидели печать греха на старшем сыне, и в печали назвали второго «суетой» или «дыханием», отразив в имени его скорбь, познанную ими в падшем мире. Но отблески света Едема еще сияли в умах первозданных, начавших омывать свой грех слезами. Имена, данные сыновьям, пророчески определили их духовное устроение: Каин всем своим существом был привязан к этому миру, он был действительно приобретателем. Авель же, дитя покаяния, стремился к небесам, подобно ветру, все земное было для него суетой, и все его сердце пронизывало Божественное дыхание.