— Когда же Цимитсу откажутся от своего обычая закапывать "пехоту" после обращения в могилы? — говорю я Малкавиану. — Лишь десятая часть сохраняет здравый рассудок, больше половины выбираются с той или иной степенью безумия, а остаток так там и остается. Раскопали парочку таких, думали как образцы для лабораторий использовать, так они несколько гомункулусов на куски разделали, а один моему гулю ногу оторвал. Пришлось там же их и упокоить, зря старались.
Ну, тут я немного слукавил, зачем выдавать Малкавиану некоторые тайные дела нашего клана. На самом деле не совсем зря работали, хоть диаблерирование в Камарилле официально и запрещено, в нашем клане имеются исключения. Этот случай полностью под них подпадал. Да, диаблери — ритуал убийства вампира с целью получения некоторой части его силы. Все равно полностью безумные были, а так хоть какая-то польза. Любой может принести пользу, будучи использованным в нужное время в нужных целях.
Но тут-то знакомый меня и ошарашил.
— Во всем есть свои положительные стороны. На таких изменяющие тело и душу тренируют боевые качества обреченных на вечный бой. Эти свежевыкопанные овощи с кладбищенского огорода не боятся перехода в небытие и сражаются чтобы погасить как можно больше огней жизни, — в переводе с малкавианского на нормальный это значило, что у таких безумцев остается лишь желание убивать, причем безразлично, кого именно. Да и сила возрастает, как у Бруджа, вошедшего в боевой транс.
Над этим действительно стоило подумать, ведь еще никто из Камариллы не додумался использовать тренинги Саббата. А если их несколько трансформировать?
Все равно, не понимаю я сам смысл саббатовской инициации, слишком уж велик процент отсева. Да и не в нем одном, честно говоря, дело. Если они хотят добиться максимальной психологической устойчивости, то придумали бы несколько этапов, постепенно повышающих уровень этой самой устойчивости. Так нет, бьют по башке и в могилу.
И вот через две ночи я стою перед Смотрителем Резиденции нашего клана и предлагаю совместить ликвидацию нашего врага с еще одной перспективной операцией.
— Не стоит банально убивать этого настоятеля Иосифа, — предложил я Смотрителю. — Сымитируем автомобильную катастрофу и вместо Иосифа положим труп, схожий по виду, изуродованный до неузнаваемости. А можно и не уродовать, зря что ли у нас лаборатории работают? Самого же настоятеля в бессознательном состоянии притащим к нам в Резиденцию.
— А какой смысл, интересующей нас информацией он не владеет, — в голосе Смотрителя не было ничего кроме удивления.
— Смысл в том, что он завещал похоронить себя на Святой земле, причем отпевание будет проходить в церкви очень интересующей нас организации.
— Продолжай, это становится интересным, — похоже, мне удалось пробудить в нем любопытство, что случалось нечасто.
— Закрытый гроб с телом вместе с несколькими сопровождающими будет отправлен к месту погребения. Тогда мы уничтожаем сопровождающих и заменяем гроб.
— А что ты собираешься положить в гроб? Взрывчатку обнаружат при досмотре на границе, а магические штучки засекут их специалисты. Впрочем, ты наверняка придумал какую-нибудь новую пакость со своеобразным эстетическим уклоном. Я прав?
— Ну так, придумал кое-что, — я попытался изобразить на своей физиономии скромную мину, но получилась лишь циничная усмешка. — Я положу в этот гробик самого Иосифа, но в несколько измененном состоянии. Наверняка Вы помните о традиции Саббата закапывать "пехоту" после обращения в могилы, после чего та часть, что так и не смогла выбраться, окончательно сходит с ума. Кто-нибудь из нас обратит этого святошу, после чего поместим его в герметично закрытый титановый гробик со звукоизоляцией. Задача теперь уже нашей группы сопровождения будет заключаться в том, чтобы передать немного видоизмененного праведника и борца за веру его тамошним коллегам. Но самое интересное произойдет во время отпевания. Я установлю одно устройство, которое откроет гроб и выпустит это обезумевшее существо прямо на стадо "агнцев божьих". Как Вы думаете, приятно ли им будет увидеть своего бывшего соратника в безумном и, что самое веселое, в ГОЛОДНОМ состоянии. Думаю, что они надолго запомнят эту мясорубку, да и их престиж сильно упадет.
Со стороны Смотрителя доносились странные звуки, я посмотрел на него и увидел, что он не просто смеется, это было истерическое ржание. Да уж, вот такого я от него не ожидал, он и улыбается то редко, а тут такое.
— Надолго запомнят? — наконец, ему удалось выдавить из себя некое подобие членораздельной речи. — Да они тогда будут каждого покойничка проверять, а то еще перед погребением сжигать повадятся или на солнышко выставлять. А вдруг кто не до конца упокоился, — тут его опять согнуло в приступе истерического смеха.