В ту летнюю ночь в небе над Монтерой падал снег. Пусть он таял на высоте нескольких метров над землей, но это не помешало каждому жителю небольшого, но известного города выйти из дому и полюбоваться этим чудом. В это время виновница происходящего чуда ногтями разрывала кожу на спине монаха, обнимала его, целовала, стонала и хватала ртом воздух, думая, что ничего прекрасней еще не было в её жизни.
Глава вторая
Отец и сын, и все такое прочее.
Амит Лоури очень сильно не любил рутинную работу, возню с бумагами, каллиграфию и в общем-то чтение тоже. Не любил, но прекрасно понимал, что у него это получается как нельзя хорошо - гены есть гены. Когда твоя мама выпускница оранской академии и знаменитый археолог, один из лучших во всем мире знатоков истории Храма Сияния, а отец занимается оформлением важнейших торговых документов во всей республике, то детищу таких родителей автоматически передается красивый почерк и твердая рука.
Амфитеа Лоури всю жизнь мечтала, что её младший сын будет учиться в Монтере, станет великим мастером и познает тайны истории Храма Сияния, и Ронора Лоури хотел, чтобы его сын стал монахом, но для того, чтобы продолжить вести летопись истории, которая по легендам хранилась в одной из школ инквизиции. Став монахом, Амит узнал и понял великое множество интересных вещей, и в особенности то, что ему никогда не стать мастером, не говоря уж о том, что у монтерских монахов это понятие приписывалось лишь к преподавателям, а попасть в их ряды, как твердили слухи, было не просто.
Нельзя сказать, что Амит был слабым, или глупым - нет, он успевал по программе, кое-что даже выполнял раньше времени, хорошо знал историю, отлично выполнял любые поручения... Он был потрясающим, хорошим учеником, но абсолютно обычным, ничем не выделяющимся среди других. По крайней мере, таковым себя считал сам Амит, хотя прочие монахи смотрели на него, как и на Стижиана, с не меньшим благоговением и порой даже завистью, в то время как сам Амит сравнивал себя исключительно с сильнейшими обитателями монастыря, а в особенности - со своим соседом.
Одним осенним днем, когда Амиту было пятнадцать лет, его мать, прекрасная Амфитеа Лоури, приехала в монастырь как профессор, чтобы провести семинар по истории. Увидев её, каждый из монахов, в глубине души или же на её поверхности, в той или иной степени позавидовал Амиту: его мать очень красива и свежа для своего возраста (никто этого не знал, но ей было уже давно за пятьдесят). Она элегантно одевалась и позволяла себе носить высокий каблук и юбку с разрезом, что хоть и выглядело несколько вызывающе, но все же очень красиво. Она носила тонкие прямоугольные очки, любила пожирнее мазать глаза тёмными тенями и использовать максимум пудры, а в сочетании с её одеждой порой можно было её принять за очень дорогую куртизанку, а не как за известного историка или тем более археолога.
Сидя в единственном во всем монастыре лекционном зале, расположенном в третьем корпусе, Амит довольно улыбался, неспособный скрыть наслаждения от ощущения на себе чужих завистливых взглядов. Амфитеа взошла на кафедру, положила свой огромный рукописный том об истории монтерского монастыря на стол и начала говорить.
Разумеется, большую часть того о чем она говорила монахи и без того знали, даже те, кто не ходил на лекции. Но самая интересная часть всего выступления началась, когда Амфитеа стала сравнивала этот монастырь с другими инквизиторскими школами. Монахам было очень интересно послушать об этом, ведь они нередко наталкивались на инквизиторских послушников и все как один старались верить, что им попадаются лишь худшие из них. Не скрывая своего отношения к прочим семи школам, Амфитеа высказывалась категорично и резко, осуждала поведение не только послушников, но и самих Лучей, почему-то святых в глазах народа. Она рассказывала о неверных нормах морали, которые школы прививали своим учениками, и в особенности подчеркнула, что во все времена Лучи очень неэтично поступали с послушниками прошлых поколений, а так же в своем монологе она затронула тему выхода Монтеры из состава инквизиторских школ.
Разумеется, удивленным монахам стало интересно, что за несправедливость постигла прошлые поколения учеников, и, конечно же, что случилось тогда, в триста двенадцатом году, ведь о выходе монтерского монастыря из состава инквизиторских школ послушники слышали лишь одно: "из-за внутренних разногласий", но никто и никогда им не пытался рассказать, что за разногласия это были.
Амфитеа удивилась, и её губы расползлись в улыбке. Она глянула на всех присутствующих поверх своих очков и, громко захлопнув свою рукопись, принялась рассказывать:
- Господа... Да, господа, я более чем уверенна, что дам среди вас нет. - Сказала она и в ответ на это из зала послышалось несколько смешков. - Вы знаете, для чего существует инквизиторская школа? Точнее инквизиторские школы, их ведь теперь всего семь. Теоретически, инквизиция должна защищать беспомощных и слабых людей от нежити и нечисти, беречь их жизни и души, беречь людей друг от друга. Я знаю, что среди вас очень много монахов, которые смолоду путешествуют по миру, выполняют поручения и задания. Я уверенна, что во многих случаях магия и вовсе неповинна в бедах людей - в них виноваты сами люди. Инквизиция создавалась как орудие искоренения зла в человеческих душах, в их умах. Они должны были стать проповедниками, борцами с нежитью, с проклятиями, с порчами и магией, и не при каких условиях, инквизиция не должна была быть оружием против человека.
Она подошла к столу, где лежала её рукопись и стоял стакан с водой, сделал пару глотков и снова заговорила.
- В триста первом году со дня падения Северной звезды монах инквизитор Инкапаци впервые за многие годы существования церкви применил силу против человека. Когда его спросили, почему он это сделал, что им двигало, он ответил - "В наших рядах появился человек, слышащий голос Богини. Она зрит в будущее, и мы должны предотвратить Хаос, тревожащий её сон". Этими словами летописцы того времени описали появление некого Пророка, живущего вот уже более трехсот лет. Этот пророк видит будущее, видит судьбы некоторых людей, от которых зависит то, в какую сторону повернется история этого мира, и на основании его слов, подтвержденных лишь парой случаев, а большинство образованных людей назвали эти случаи простыми совпадениями, инквизиция стала убивать людей. Власть, которую народ Ораны вручил главам церквей, на всех людей действует одинаково, вам ли, монахи, этого не знать. Летом триста двенадцатого года в инквизиторских школах была введена новая дисциплина: теоретические и практические основы пыток, безболезненное лишение жизни и прочее... И мастер Мрис, вместе с пятью другими мастерами, преподававшими здесь в то время, отказались принимать новую программу и каким-то волшебным образом сумели убедить Оранский Совет о необходимости исключения монтерского монастыря из состава школ инквизиции.
Монахи молчали. Никого в монастыре нельзя было назвать глупым. Неопытным - может быть, но все ребята были начитанные, все любили своё дело, свой "Храм", свою историю, но никому из них никогда и в голову не приходило, что из них могли бы воспитывать будущих убийц, насильников и кровопийц населения всей республики.
- В современно мире, - Амфитеа посмотрела на своего сына, - инквизиция поставила для себя новую великую цель - сохранение равновесия, сохранения социального строя, и все это будет получено принципом "меньшего зла". Убей десятки, дабы спасти тысячи.
Но дальше уж мало кто слушал. Все до единого послушники углубились в собственные мысли, пытаясь поставить себя на место учеников других инквизиторских школ, где на тренировках их учили не как увернуться от иссушающего заклятия, излюбленного приёма древней нежити, а как вывернуть кисть предполагаемого виновного так, чтобы он тут же подписал все, что нужно его обвинителям, чтобы он сам захотел пойти на костер "во имя всемирного блага".