Архив Верещагиной, с. 44–45. Воспроизведение картины «Вид Кавказа» там же (с. 46). Эта картина была отвезена Александре Михайловне М. А. Лопухиной в мае 1839 г. Ныне находится в Государственном литературном музее в Москве.
29 октября. Е. А. Арсеньева посылает А. И. Философову рисунок карандашом и картину работы Лермонтова — кавказские пейзажи, нарисованные им по возвращении с Кавказа. В сопроводительном письме Арсеньева пишет:
«Любезнейший и достойный любви Алексей Ларионович. Вам хотелось иметь картинку рисования Миши, посылаю вам с бюста рисованную карандашом; а как говорят, что старухи любят хвалиться детьми, думаю от того, что уже собою нечем хвалиться, то посылаю вид кавказских гор, он там на них насмотрелся и, приехав сюда, нарисовал. Забловской <следует: П. Е. Заболотский> очень хвалил эту картину, и мне хотелось, чтоб у вас была хорошая картина его рисования. С чувством искренней любви остаюсь вам покорная ко услугам Елизавета Арсеньева».
ЛН, т. 45–46, 1948, с. 680.
3 ноября. Лермонтов с А. О. Смирновой-Россет у Карамзиных. На другой день, 4 ноября, С. Н. Карамзина сообщает сестре, Е. Н. Мещерской: «В четверг <3 ноября> Сашенька Смирнова провела у нас вечер вместе с Лермонтовым и крошкой Абамелеком».
Крымский обл. архив, ф. 531, оп. 1, сд. хр. 12, л. 18; ср.: Майский, с. 185.
16/28 ноября. Письмо Елизаветы Аркадьевны Верещагиной к дочери Александре Михайловне Хюгель из Петербурга со стихотворным экспромтом Лермонтова по-французски, его рисунком коленопреклоненной фигуры, просящей прощения, и обещанием начать завтра «огромное письмо». В этом же письме сообщение о недавней свадьбе Е. А. Сушковой, вышедшей замуж за дипломата А. В. Хвостова, и о том, что на этой свадьбе Лермонтов был шафером, а Е. А. Арсеньева — посаженной матерью жениха. Посаженным отцом невесты был редактор журнала «Библиотека для чтения», профессор-востоковед О. И. Сенковский.
И. Л. Андроников. Рукописи из Фельдафинга. Записки Отдела рукописей Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина, вып. 26, М., 1963, с. 25–28; ср.: Андроников. Исследования и находки, с. 220.
Осень и начало зимы. Лермонтов почти ежедневно бывает у Карамзиных. Кроме того, он посещает Валуевых, Репниных, М. А. Щербатову, В. Ф. Одоевского, Озеровых, появляется на балах в Царском Селе и в Павловске.
Майский, с. 143.
4 декабря. Лермонтов закончил работу над VII редакцией поэмы «Демон».
Лермонтов, АН СССР, т. IV, с. 414; ср.: ЛН, т. 45–46, 1948, с. 14.
7 декабря. С. А. Раевский прощен, и ему дозволено продолжать службу на общих основаниях.
Дело о непозволительных стихах, л. 61; ср.: Висковатый, Приложения, с. 14.
Конец года. Письмо Лермонтова из Петербурга в Москву к М. А. Лопухиной.
«Надо вам сказать, что я самый несчастный из людей, и вы мне поверите, узнав, что я ежедневно посещаю балы. Я кинулся в большой свет. Целый месяц я был в моде, меня разрывали на части. Это по крайней мере откровенно. Весь этот свет, который я оскорблял в своих стихах, с наслаждением окружает меня лестью; самые красивые женщины выпрашивают у меня стихи и хвалятся ими как величайшей победой. — Тем не менее я скучаю. Я просился на Кавказ — отказали. Не желают даже, чтобы меня убили. Может быть, дорогой друг, эти жалобы не покажутся вам искренними? Может быть, вам покажется странным, что ищут удовольствий ради скуки, что бегают по гостиным, когда там не находят ничего интересного? Ну хорошо, я открою вам свои соображения. — Вы знаете мой самый главный недостаток — тщеславие и самолюбие. Было время, когда я стремился быть принятым в это общество в качестве новобранца… Это мне не удалось, аристократические двери для меня закрылись. А теперь в это же самое общество я вхож уже не как проситель, а как человек, который завоевал свои права. Я возбуждаю любопытство, меня домогаются, меня всюду приглашают, а я и виду не подаю, что этого желаю; дамы, которые обязательно хотят иметь из ряду выдающийся салон, желают, чтобы я бывал у них, потому что я тоже лев, да, я ваш Мишель, добрый малый, у которого вы никогда не подозревали гривы. Согласитесь, что все это может вскружить голову. К счастью, моя природная лень берет верх — и мало-помалу я начинаю находить все это крайне несносным. Но этот новый опыт принес мне пользу, потому что дал мне в руки оружие против общества, и, если когда-либо оно будет преследовать меня своей клеветой (а это случится), у меня будут по крайней мере средства мщения; несомненно нигде нет столько подлостей и смешного».