Лесные тропы причудливы и часто ведут никуда. Кто протаптывает их? Неведомо.
Лесные чащи обманчивы и часто не дают тебе пройти прямым путём, но сворачивая раз за разом, ты легко можешь заплутать. Для чего Лесному Духу тебя обманывать? Неизвестно.
Лесной мягкий дёрн ложится под ноги, но иногда, обманувшись податливостью прели и хвои, ты можешь споткнуться о корягу, покрытую мхом. Почему лес немилосерден к тебе? Сложно сказать.
Но той, кто поит Лесного Духа отварами трав и горячим молоком, той, кто любит лес всем своим сердцем, той, которая учит детей любить его точно так же, открыты тропинки, которые ведут куда надо. Ей доступны кратчайшие пути к цели. И птицы летят, указывая ей дорогу.
Три тени скользят по лесу. Их путь лежит к подножию скалистой горы, которая называется Гнездом Сокола.
Туда, где поют флейты горных духов. На звук этих флейт, звучащих призывно и нежно.
Мать Некромантов потеряла покой перед заходом солнца. Она услышала зовущие флейты и почуяла беду. Вот почему она, в сопровождении старших детей, ударив оземь посохом, заскользила над землёй в чащу леса. Она ещё не знала, что и с кем произошло, но была готова к худшему.
Теро-Теро шёл рядом — быстро, словно не замечая неровностей земли, корней и валежника. А по небу, на крыльях бесчисленных птиц, летела Анда, повелительница пернатых, сама одетая в плащ из перьев.
Молча двигались они через лес, и на спине чёрной собаки, бегущей впереди всех, сидела маленькая цветочная фея.
Пёс Ватсон, сорвавшийся вдруг с привязи, навевал на Мать самые дурные предчувствия о том, с кем могла произойти беда.
…Земля выгнулась навстречу спиной, покрытой мхом, но под мягким его слоем были камни. Стремясь как можно лучше защитить глупого мальчишку, Бессвет закрыл его крылом. Это было последнее, что он успел сделать, прежде чем они с Теренцием покатились по камням. Он даже не успел почувствовать боль. Благодатная темнота наконец-то снизошла на него. И тишина.
Теренций же, напротив, получил сполна. Хруст крыла и его собственной ноги заставили его заорать во всю глотку, и, кажется, от крика ему на какое-то мгновение даже полегчало. Он бы и рад был потерять сознание, но почему-то не получалось.
Он приподнялся на руках — они подламывались, словно чужие. И заглянул оперённому в лицо, обрамлённое нежными чёрными пёрышками вместо волос. Лицо с закрытыми глазами и скорбно сомкнутым ртом. Оперённый лежал на животе, повернув голову вбок, и его крыло даже с виду было исковеркано и изломано.
— Бессвет! — срываясь на визг, закричал Теренций. — Очнись!
Едва не плача, забывая о своих собственных ранах, Ванильный Некромант осторожно прикоснулся к шее Бессвета, но пальцы соскользнули почти в тот же миг. Кожа оперённого показалась ему холодной. Жив или нет? Окончательно выпутавшись из-под огромного чёрного крыла, Теренций дрожащими руками попытался перевернуть крылатого жителя Подземья. У него не получилось — неудобно, больно и страшно. Тогда он осторожно отодвинул в сторону крыло и припал ухом к спине в надежде услышать сердце.
Оно билось. Слабо и еле-еле. У оперённых два сердца, но одно Бессвет потерял уже давным-давно. А это, второе, не справлялось, и с каждым ударом всё слабело. Теренций вдохнул воздуха, тут же поперхнулся болью и очень аккуратно выдохнул. И, закрыв глаза, вслушался внимательней.
Если очень внимательно слушать, можно услышать, как из человека уходит жизнь. Этот звук похож на тот, с каким лопаются мыльные пузыри. Он тоже делается всё тише с каждой секундой.
— Не… отпус… кать, — прошептал Теренций, слегка задыхаясь.
Он ещё никогда не удерживал жизнь человека в его теле.
— Живи, — говорил он маленькой рыбке в озере.
— Живи, — шептал обожжённому мотыльку.
— Живи, пожалуйста, живи! — сказал он сейчас Бессвету.
Кто-то шёл по лесу, может быть, даже несколько человек. Шли быстро, ветки так и трещали под ногами. Помощь была близко — надо только не потерять сознания сейчас, когда боль вдруг мощным приливом накинулась на Теренция и когда чернота потянула его за собой, в себя.
— Мы дождёмся, — прошептал Ванильный Некромант бесчувственному Бессвету. — Ты только живи, живи, живи. Я не отпущу тебя.
Лицо оперённого, повёрнутое вбок, ничего не выражало. Впрочем, лицо Бессвета никогда не казалось выразительным.
Маленькая цветочная фея спрыгнула со спины пса и, перелетая с деревца на деревцо и с цветка на цветок, увидела Бессвета и Теренция у подножия Соколиного гнезда. Но вот беда, никто её не мог увидать здесь, в траве, среди округлых кустов и плетей черники. Анда и её стая прочёсывала ущелье значительно выше, где скалы, а Мать и Теро-Теро — ближе к берегу реки.