— Как?! А наказать? — возмутился Теро-Теро. Своими интонациями он управлять не мог, его голос слышался лишь благодаря артефактам.
— Мне кажется, они уже получили сполна.
— Ну тогда мне и незачем восстанавливать Бессвету крыло, — пожал плечами Теро. — Пусть это входит в наказание.
Мать помолчала, глотая горячий кофе, как амброзию. Силы вливались в неё, и она думала, что надо бы вставать, заниматься делами, готовить завтрак. И магу Боли тоже надо будет сварить кофе…
— Расскажи, как ты исцелил дракона, — попросила она.
Ливендод отвернулся к очагу. Сегодня из-за сырого холодного утра в нём развели огонь.
— Расскажу позже, — буркнул он.
И, уже уходя из кухни, обернулся и сказал:
— Быть может, я сумею и этому дураку приделать крылья. Но только уволь меня от его воспитания. Объяснять ему, как пользоваться этим подарком, будешь ты.
Мать Некромантов, улыбаясь и глядя в бесконечный дождь, как в зеркало будущего, сделала последний глоток кофе.
…Поединок белой драконицы Эльвиэль и королевы Тьмы закончился трагично для обеих. Трудно сказать, что больше удручало Теро-Теро Ливендода, вернувшегося с неудачного штурма крепости: то, что пленённая с таким трудом драконица умирает, или то, что его королева лежит без сознания, потеряв огромное количество крови.
— Возможно, — сказал ему младший некромант, — вам следует сделать из неё лича, рыцарь.
Он не добавил ничего лишнего. Но Теро-Теро в страшном гневе ударил наглеца латной рукавицей. Ни к чему было напоминать ему о том, как королева Рейна пыталась провести ритуал обращения павшего на поле брани рыцаря в Великого мертвеца. У неё не получилось. Ливендод страдал. Он утратил не те чувства, которые желал утратить.
Воззвали к лекарям и магам; те пришли к королеве, а Теро-Теро занялся драконицей. Раненую Эльвиэль принесли в его шатёр. Обожжённые тьмой руки и ноги её не спешили становиться прежними, белыми и чистыми, изуродованное когда-то лицо не разглаживалось — на нём застыло выражение муки. Не до конца раскрывшиеся, смятые крылья не получалось расправить. Теро-Теро велел оставить на ложе лёгкое нагое тело с белоснежными волосами, почти достигающими пола. Волосы казались ему очень похожими на собственные — те, что украшали теперь шлем длинным султаном. Жаль, что не получится сравнить их на ощупь — он потерял и эту возможность, став личем.
Не извлекая ножа из-под сердца Эльвиэль, Теро-Теро погрузил её в пограничный сон, в котором живое существо может провести хоть сто лет. Только потом кинжал покинул рану, а чары легли под сердце, не давая ему угаснуть. Раны и увечья в пограничном сне постепенно исцеляются сами, а у дракона — тем более, но необходимо вправить вывихи и переломы, ведь иначе кости срастутся неправильно и будут причинять боль при движениях. Поэтому, перевернув драконицу спиной вверх, Ливендод в первую очередь занялся крыльями. Он собирал их по косточке, он склеивал кожистые перепонки магией Длани и магией Слова. Раньше соединяющие чары плохо давались ему, но после перерождения Ливендод ощутил в себе этот дар.
…Теро-Теро с удивлением заметил, что наступил рассвет — прошло не меньше восьми часов, как он взялся за дело. И когда окончательно рассвело, он взял пальцами одно из крыльев за самый кончик и бережно потянул. Крыло раскрылось без малейших затруднений — хорошая работа! Но увы, оно наполнилось тёмной магией и сделалось серым с чёрными прожилками и пятнами, утратив безупречную белизну. Тьма Рейны и исцеляющие чары Ливендода впитались в белоснежное тело белой драконицы, расчертив его узорами, струящимися от потемневших рук и ног… и крыльев.
Теро-Теро угрюмо подумал, что королева Рейна заставит держать это дивное существо в клетке, и выглянул наружу, в серое пасмурное утро, в лагерь своего тёмного воинства. От шатра королевы к нему шли двое младших некромантов и один из личных магов Рейны. Лица у них были торжественные, но не печальные: значит, королева жива.
"Мы можем сделать из драконицы заложницу и обменять её на ключи от Озёрного города, — пришло в голову Теро-Теро. — Хотя бы так у неё будет шанс остаться живой и свободной!"
И сам рассердился на себя за эту мысль. Он понимал, почему она зародилась: проклятие светлого эльфа играло с ним злую шутку. Рыцарь Ливендод перерождался. Он делался всё добрее.
…Склонившись над постелью Бессвета, Теро-Теро колдовал третий час подряд. Единственное крыло? Просто смешно. Кому нужен такой нелепый вид? Да сами оперённые по-настоящему чтут лишь двукрылых! Бессвет рассказывал как-то раз про обычаи своего Архипелага. Чушь и ересь, что кого-то может устраивать одно крыло… Чепуха, что лишь влюблённые однокрылки поднимаются на двух крыльях в небеса и тем счастливы. Если у тебя перья, если у тебя крыло, если ты рождён для неба, но являешься калекой — тебя ведь всё равно тянет летать, и любовь тут ни при чём.