Теренций сидел в кресле с ногой, лежащей на табуретке, и наблюдал, и командовал, и снимал пробу почти со всего, до чего мог дотянуться. Из города только что привезли две огромные коробки шоколадных конфет, свежего отменного чая и два новеньких блестящих чайника. "Должно получиться!" — думал Ванильный Некромант, довольный собой. Вынужденное безделье сменилось кипучей деятельностью, и это его радовало.
— Нет, его не надо будет ловить или задерживать, — пояснял он свой план ещё раз. — Ни в коем случае. Даже если он наестся так, что не сможет шевелиться — следует посадить его в саду в обнимку с корзиной печенья и пакетом конфет! Пусть идёт куда хочет!
— Ну наестся он, ну заберёт с собой целую кучу сладостей, — сказала ему Бертина, улучив минутку, пока пеклась очередная порция печенья с орехами. — Но ведь помучается животом, а потом опять есть захочет! Придёт снова… и что дальше?
— Это приманка, — сказал Теренций. — Он поймёт, что можно получить целую безднову кучу сладостей на халяву и придёт снова. А если не поспешит — мы отправим ему новое приглашение.
— Какое же? — спросила Мать Некромантов.
Она порядком устала, но, признаться, ей было интересно. К тому же большого семейного чаепития они не устраивали страшно давно! И Мать даже подумывала сделать ещё штук пятьдесят заварных булочек с кремом…
— Этого я пока не скажу.
Вечером в саду поставили длинные столы, зажгли фонарики, хотя ещё и не думало темнеть. Расстелили на скамейках пледы и накрыли стол. Тут было такое количество печений, кексов, булочек, пирожных, тортов и конфет, что хватило бы не на пятнадцать человек и одного гнома, а на целую сотню прожорливых чайных воришек. Просто не верилось, что такую груду еды можно съесть. В сад вышел даже Бессвет, который не желал выбираться из полутёмной спальни. Только Омегыч ещё не вставал с постели, но ему отложили пару кусочков торта и самые лучшие маффины. Несколько заварочных чайников чая стояли, гордо выпятив коричневые глиняные животики, большие чайники пыхали кипятком, и всё так и сияло на столах. Киммельбобель явился, когда все сидели за столами, прошёлся гордо, словно принимал парад, заложив большие пальцы за ремень брюк, и даже не думал ни с кем здороваться. Ему поставили высокий детский стульчик, чтобы удобно было сидеть, и чайный гном принялся за еду. Вежливые дети Матери Некромантов наперебой предлагали ему всё новые сладости и заботливо подливали в чашку чай.
…Темнело. Фонарики жёлтыми светлячками озаряли стол. На нём осталось не так уж много. Объевшийся Киммельбобель вяло отнекивался от очередной порции сметанного торта. Возле его стула стояли две корзины со сластями — с собой.
Наконец он с трудом слез на землю и, переваливаясь с боку на бок, побрёл прочь. Бертина окликнула его:
— Господин Киммельбобель! А корзиночки-то?
— Ох…ох-ох-ох…
Он бы, кажется, побежал, но не мог. С усилием повернувшись, чайный гном попросил принести корзины завтра утром в сад.
И поспешно ушёл.
— И что дальше? — спросила Мать Некромантов.
— А дальше устроим соревнование обжор, — сказал Теренций торжественно. — Проигравший будет мыть чашки всю зиму.
— Но кто может выиграть у этакой прорвы? — удивилась Бертина.
Теренций, жалея, что у него нет бороды, в которую он бы мог таинственно ухмыльнуться, не ответил.
Часть 1. Глава 11. Странник
Блуждающая Башня, о которой все давно позабыли, а некоторые даже не подозревали о её существовании, выбралась из земли чуть ли не посреди лесного озера и очень этому удивилась. От удивления она разинула рот-дверь, и оттуда в воду вывалился изрядно пожёванный человек. К его плащу сзади прицепился зубами череп жив-курилки, и никак не желал отцепляться.
В злобе плюнув в сторону башни, этот человек на четвереньках добрался до берега по отмели, и лёг обсушиться на солнце. Он был очень слаб.
Дух Леса с любопытством посмотрел на это жалкое человеческое создание из-за ветвей. Незнакомец в лёгком доспехе из чешуи морского змея встал на ноги и побрёл куда-то по лесной тропинке, и вид у него был такой несчастный, что Дух тут же отправил Матери Некромантов паутинку с паучком. Паучок был непростой, он нёс весть: появился путник, весь такой мокрый, несчастный, приюти, что ли, бедолагу.