«Оне-чан», – мысленно подал голос Тсуна. – «Ты никогда раньше не рассказывала о своём прошлом.»
«Ну», – улыбнулась я. – «Во-первых, подслушивать чужие мысли не хорошо. Во-вторых, лучше следи за выступлением директора. А в-третьих…»
«Что?» – настороженно поинтересовался ребёнок.
«А в-третьих, я расскажу тебе тогда, когда наберёшь за тесты по математике и японскому не менее восьмидесяти баллов», – легко ухмыльнулась я.
Тсунаёши мысленно застонал. А что ты хотел, родной? Надо же как-то стимулировать интерес к тому, что не нравится. Мы и так с большим трудом «добили» хирагану и катакану. Про кандзи даже речи быть не может! Слишком тяжело мальчугану учить подобные вещи. Может, хоть в школе появится что-то вроде конкуренции, чтобы мелкий хоть чуточку старался учиться.
«Рина-чан, а мы будем сегодня заниматься?» – спросил Тсу, которому уже надоело слушать монотонное повествование.
«Если ты про школу, то директор должен закончить речь с минуты на минуту, а потом у вас будет классный час, где вы познакомитесь с классным руководителем. Далее следуют два урока: японский язык и естествознание», – ответила я, материализуя прямо из воздуха большой блокнот, бегло просматривая его. Люблю возможности подсознания!
«Оне-чан, откуда ты все это знаешь?» – удивился Тсуна.
«Твоя мама рассказывала все это сегодня, пока ты завтракал. Ну, или спал на ходу», – рассмеялась я. Тсуна недовольно насупился. Так! Не стоит больше его злить. Он, когда злится, перестаёт со мной разговаривать. А мне скучно! Поэтому с милой улыбочкой душим внутреннего любителя сарказма и подколок и резко становимся доброй и милой Риной.
Главное, правда, со временем мастерства не растерять.
***
Учебный день на сегодня подошёл к концу. На уроках я специально не отвлекала Тсуну, зато теперь буду навёрстывать упущенное. Сегодня вечером мы будем читать историю похождений Бильбо Бэггинса, братишке должно понравиться. Книгу Тсунаеши заранее, по моей просьбе, взял из библиотеки. Осталось только дойти домой. Вроде бы, квест не сложный: Нана рядом, да и Тсуна может спокойно ориентироваться в Намимори.
Вот только Емитсу, стоящий у школьных ворот, никак не вписывался в наши планы. Уровень игры резко повысился. Спокойная дорога домой отменяется.
Савада-младший с неудовольствием уставился на Саваду-старшего. Я всегда поражалась резкому переходу от доброго и милого мальчугана к холодному и замкнутому человеку. При этом не скажу, что Тсуна не любил отца. Просто малыш с детства ощущал, что Емитсу далеко не так прост, как может показаться. А интуиция, как у Тсунаёши, так и у меня, была просто отменная. И ошибались мы редко.
Вот и сейчас нерадивый папаша, только заметив свою семью, начал орать на весь Намимори о том, как он по ним скучал, как вырос Тсуна и как он всех любит.
Малыша начали упорно разрывать два желания: стукнуть отца чем-нибудь потяжелее либо убежать подальше.
О боги! Надеюсь, что этой страстью к членовредительству он не от меня заразился. Хотя больше то не от кого. Стало немножко стыдно.
Пришлось в спешном порядке убеждать Тсуну, что насилие не выход и что мальчику лучше как следует выучить японский, чтобы научиться уничтожать противника морально. Мои слова, как и ожидалось, возымели эффект. Тсу даже попросил о занятиях по иностранному языку. Ага, если опускать человека ниже ватерлинии, то на всех известных языках! Стыд был затолкан глубоко и надолго, потому что я прикидывала, как научить отото своему мастерству ехидства, которое, вообще-то было у меня врождённым навыком, унаследованным от моей maman.
Пока я строила планы по изучению дополнительных языков, Емитсу успел притащить Тсуну с мамой в парк аттракционов. Вот это да! В моей иерархии отец Тсунаёши резко поднялся на ступень… так я думала, пока не осознала, что Савада-старший будто специально тащил мальчика только на самые страшные аттракционы.
Что там я говорила отото? Насилие не выход? Беру свои слова назад! Ещё один круг на русских горках, и я пойду искать себе тело какого-нибудь качка-байкера, чтобы потом как следует отдубасить Емитсу. Вообще-то, я никогда не отличалась особой страстью к насилию, но, когда ощущаешь иррациональный, даже не страх, а ужас ребёнка, принципы как-то отходят на второй план.