Ворота во двор дома по следующему адресу вызова были распахнуты настежь. Посреди – гора толстых березовых чурбаков и звук топора вкупе с характерным ядреным «кхеканьем», доносящимся откуда-то из глубины двора. Точно, мужичок наяривает, дрова рубит. Крепкий, жилистый, в засаленных брезентовых портках и майке на голое тело. Сейчас маханет топориком, и полешко аккурат ей под ноги полетит…
– Извините! Можно я вас оторву от работы на минутку? – звонко проговорила она, невольно делая шаг назад.
Распрямившись, мужичок уставился на нее удивленно, потом, надрывно кашлянув, потер лапищей лоснящуюся от пота грудь. Хотел что-то сказать, да снова зашелся кашлем, взглядывая на нее в крайнем смущении.
– А вы, наверное, врач, да? – наконец просипел он, тюкнув топорище в оставшуюся половинку чурбака.
– А вы, наверное, больной Кузин, к которому этого врача вызвали? Так надо полагать? До прихода врача решили порезвиться немного?
– Это вы про дрова, что ль? Ну так… Все равно же с ними когда-то управляться надо, с дровами-то… А врача я не просил, это Валька вызвала, жена моя. Говорил ей – не надо, так разве с ней, с настырной, поспоришь… С работы, наверное, в поликлинику позвонила. Простите, неловко вышло, при нашей бедности да такие нежности. Еще и врача на дом… Ну, Валька, ну, зараза…
– Ладно. Идемте в дом, я вас осмотрю. А насчет неловкости… Если уж вам так неловко, могли и сами на прием в поликлинику подойти.
– Я? Сам? Ну да… Я сроду по вашим больницам не таскался, еще чего! Да на мне пахать можно, какие приемы-поликлиники?
– Понятно, понятно… Идемте. Температуру давно мерили?
– Еще чего! У нас и градусника в доме отродясь не было. В нашей семье все мужики, как кони, здоровые. И поликлинику вашу я в гробу видал, честнее слово.
– Хорошо. В гробу так в гробу. Покажите мне, где можно руки помыть.
– Так в кухне… А то в бане еще можно, там вода с вечера теплая осталась. Я вчера от души парился, да не помогло, видать. С утра опять в груди все свистит.
– Нет, я лучше в кухне. Ну, идемте?
Она долго мыла руки холодной водой, успевая с любопытством обозреть незнакомое помещение. Надо сказать, очень приличное помещение для обычного бревенчатого дома. Вообще-то глаз давно к другим кухонькам привык – неказистым, тесным, заставленным немудреными предметами сельского обихода вроде цинковых бидонов да эмалированных тазиков, с линялыми скользкими кленками на столах, с видом из маленького окошка на огородные грядки с луком. А здесь – прямо лепота, как на лубочной картинке. Все кругом чистым деревом обшитое, светлое, праздничное, и кухонный гарнитур такой миленький, видно, что самодельный, но с большим вкусом сделанный. Около раковины – полотенце свежайшее, с красными вышитыми петухами по краю. Молодец, Валька, жена больного Кузина. И за домом следит, и за мужем. И впрямь, чего ему болеть, такому хорошему хозяину?
А со здоровьем у больного Кузина оказалось из рук вон плохо. Температура – тридцать восемь с копейками, дыхание усиленное везикулярное, с явной бронхофонией. А с другой стороны…вроде и шум трения пораженной плевры слегка прослушивается. Еще и артериальное давление вдобавок низкое. Неужели на пневмонию похоже?
– Так… Я вам сейчас рецепт на хорошее жаропонижающее и антибиотики выпишу, пусть жена в аптеке купит. А пока – постельный режим, теплого питья побольше, ну и народные средства, конечно. Травки, ингаляции, растирания. Но главное – про антибиотики не забудьте! Флюорографию давно делали?
– Да я ж вам говорю – сроду по больницам не шастал…
– Хорошо, хорошо. Только завтра надо обязательно анализы сдать и рентгеноскопию сделать. Вот, я вам направление выписала. Надо пневмонию исключить.
– Это что, к вам в поликлинику, что ли, переться?
– Ну да. Если дрова рубить можете, то и до поликлиники, я думаю, дойдете.
– Да никуда я не пойду! Видал я вашу поликлинику, знаете, где?
– Знаю. В гробу. Но идти все равно придется.
– Не пойду!
– Что значит, не пойду? – начала она терять остатки терпения. – Если не пойдете, я вам больничный не выпишу!
– Да и не надо… На хрен он мне сдался, ваш больничный? Я уж два месяца как безработный, по сокращению штатов из нашей ремонтной мастерской выгнали… Двадцать лет оттрубил с благодарностями, и выгнали! Загибается мастерская-то, заказов, говорят, нет. Теперь вот у Вальки на шее сижу, как подлый хмырь какой. Оттого и прихворнул, наверное. На нервной почве. Я уж и по дому всю работу переделал, а дальше как быть, не знаю… Нету у нас в Одинцово работы. Так что не пугайте меня больничным, он мне без надобности…