— Это, наверное, Ира Себрова. Она вылетала за нами.
— Трудненько ей придется. Осатанели фрицы. Держись, Себрова! Держитесь, девочки!
Таня с Верой думали уже не о себе. Зенитный огонь по их самолету прекратился. Выполнив задание, экипаж Макаровой — Белик возвращался за новой порцией бомбового груза.
Всего десять минут длился их поединок с зенитчиками. Но сколько самообладания, сколько мужества и отваги, какого напряжения воли потребовали эти десять минут!
Случалось, что после поединка над целью, после, когда уже все миновало, все страшное осталось позади, дрожали ноги, не слушались руки, деревенели пальцы, мучила жажда. Тогда летчик и штурман подшучивали друг над другом, стремясь добрым, веселым словом снять, развеять нечеловеческое напряжение. И это всегда удавалось: вскоре все приходило в норму, возвращалось бодрое, хорошее настроение.
Так было и на этот раз. Волнение после пережитого над целью постепенно улеглось. Таня и Вера уже считали себя почти дома — они подходили к линии фронта. Таня сказала:
— Ох и хороша «ночка темна»! До зари успеем еще раза три обернуться.
— Успеем… — ровным голосом откликнулась Вера. И вдруг стукнула по ручке управления, закричала: — Таня! Таня! Смотри!
Из тьмы к их самолету тянулись короткие огненные трассы атакующего истребителя-фашиста. На плоскости вспыхнул огонь. В ту же секунду Таня свалила самолет на крыло, заскользила вниз, пытаясь сбить пламя. А истребитель противника не отставал, посылал по их самолету трассу за трассой. Пламя охватило плоскости, мотор, перебросилось к кабинам, разгоралось все сильнее.
Им бы парашюты — и они спасены. Но на самолетах По-2 летали без парашютов, предпочитая взять дополнительно несколько килограммов бомбового груза. Единственное спасение в создавшейся обстановке — это земля. Скорее! Скорее, пока еще не взорвался бензобак, пока еще руки держат штурвал, скорее нужно посадить самолет. А огонь уже охватывает одежду, лижет лицо…
Нет, не успеть им долететь до земли. Успеть только крикнуть прощальные слова друг другу…
Борясь до последнего вздоха, Таня и Вера закусили губы, не произнесли этих прощальных слов. Да и не умерли они, живыми остались в памяти живущих.
Летят сквозь годы…
ПОСЛЕСЛОВИЕ
За мужество и героизм, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 февраля 1945 года Татьяне Петровне Макаровой и Вере Лукьяновне Белик присвоено звание Героя Советского Союза.
Столица нашей Родины — Москва носит почетное звание «Город-герой». В Москве росла и воспитывалась Таня. Верин родной город — Керчь — тоже город-герой. Поистине, как поется в песне: «Тогда лишь становится город героем, когда стал героем солдат».
В составе 46-го гвардейского женского авиационного Таманского Краснознаменного, ордена Суворова полка ночных бомбардировщиков доблестно сражался с фашистскими захватчиками за освобождение Крыма, Белоруссии, польской земли экипаж Макаровой — Белик. Над польской землей в борьбе за дело освобождения всего мира от фашизма отдали девушки свои светлые жизни.
Отгремели залпы. Стали историей события Великой Отечественной войны. Заросли травой поля сражений, на пепелищах поднялись новые города и села. И только в сердцах людей остались незажившие раны — никто и ничто не в силах стереть память сердца.
Мне довелось сражаться в рядах женского авиаполка в качестве летчика, штурмана. Мы — бывшие однополчанки — давно сменили военные мундиры на платья; стали мамами и даже бабушками, растим детей, вкладываем все свои силы в созидательный труд на благо любимой Отчизны.
Как когда-то на фронте в боях, так и теперь в мирные дни мы соблюдаем законы крепкой, настоящей дружбы. Заботой, поддержкой, советом, участием во всем помогаем друг другу, искренне радуемся каждой весточке.
Однажды я получила телеграмму: «Буду проездом Москве. Катя». И вот я стою на перроне, чтобы встретить Катю Пискареву, с которой не виделась много лет. Подошел поезд. В окне мелькнуло знакомое милое лицо. И такой взмах руки, что сразу узнаешь бывалого летчика.
Катя согласилась погостить у меня. Разговорам не было конца. Мы говорили о жизни, работе, детях, семьях, но больше вспоминали годы войны, наш родной полк, боевых подруг… Мне посчастливилось сделать 816 боевых вылетов, Кате — близко к 800. Было о чем вспомнить! Мы сидели, рассматривали альбом с фотографиями и вновь переживали ужасы войны, горечь потери близких. Что может быть страшнее — только что вместе отправлялись в полет, живые, полные сил, и вдруг вспыхнул над целью самолет, и у тебя на глазах горят, гибнут родные наши девочки… И сердце твое разрывается от боли. А потом сердце каменеет. Так было, когда мы видели вспыхнувший, стремительно падающий самолет Макаровой. Битый враг остервенело огрызался. Погибали отважные наши подруги!..