– Точно.
– А куда ему деться было? У всех на виду. Откажись – кончилась бы его карьера.
– Из комсомола вышибли бы.
– С чего это?
– В два счета!
– Я бы первый голосовал, хоть и жалко.
– И глупо!
– Да, тут уж податься некуда, хошь не хошь.
– Пусть он ее любит, ничего, золото она, наша Нюрочка.
– Это точно.
– Нюрка хорошая.
– Слюбятся.
– Газету-то какую выдумали, смех!
– Стол богатый.
– Начисто, поди, выложились.
– Пара-то какая замечательная: что он, что она – счастливые!
– Сурьезные оба.
– Чего-то не по себе мне.
– Брось, весело будет.
– Мой графин с краю поставили – не кокнули бы. (Переставляет графин, на его место ставит другой.)
– А моего тебе, значит, не жалко! (Переставляет. Ставит на его место бутылку.)
– Тут поскорей выпить надо, сразу все в норму войдет.
– Цветов-то, цветов! На такую свадьбу и поменьше бы можно.
– А Клавка, гадюка, носа-то не кажет.
– Еще бы!
– Неужели он ночью к ней в город ездил?
– Ну и что?
– Васька сказал – побродили они коло ее дома, и все. Она и не вышла.
– Верь Ваське!
– У-у, вороны, слетелись смотреть, как на утопленника.
– А верно, почему это народ на всякие несчастья смотреть бежит? Машина кого задавит – бегут, утопленник – бегут. А уж если пожар – полгорода мчит!
– Интересно… событие.
– Обогащение ума.
– Помню, когда первый аэроплан прилетел, все высыпали, хоть по квартирам шарь.
– Раньше воров меньше было.
– Так раньше у нас в поселке полторы тыщи людей жило, а теперь за десяток перевалило.
– И что?
– На душу-то населения воров меньше будет – вот что!
– Точно.
– Ишь ты, ловко! Радио, поди, не выключаешь.
– Молодежь нынче вольности много берет.
– И не говори! Моя штаны надеть хотела, как мужик, на свадьбу-то.
– В Москве, говорят, женщины прямо по главным улицам в штанах ходят.
– А милиции приказ дали – стрелять без предупреждения.
– Ну уж не ври. Забирают просто и бьют.
– Будет вам молоть-то!
– А узкие брюки молодежь у эпохи выторговала. Носют.
– Потому время теперь такое… Раньше-то – у-у! – дали бы им жару!
– «Раньшего» тебе захотелось!
– Не то чтобы… но для порядку.
– Катись ты со своим «раньше»!.. Восемь лет я его зазря из котелка хлебал.
Вбегают Оля и Женя.
Оля и Женя (наперебой). Все!.. Расписались!.. Идут! Идут!
Они снимают перекладину с ворот, распахивают их. Все замерли. В ворота рука об руку идут Нюра и Михаил, молодые муж и жена. Сзади – Василий и другие. Лица Нюры и Михаила каменные. На мгновение они остановились, войдя во двор.
Салов. В дом войдите сперва, а потом уж к столу.
Михаил повел Нюру. Грянул оркестр какой-то душещипательный вальс-марш вроде «Дунайских волн». Михаил ведет Нюру в дом. Следом за ними идут Салов, Николай, Рита, Женя. Все замерли, впились глазами в молодых. Когда молодые скрылись в доме, музыка умолкла и снова возникли реплики:
– Ну, слава тебе господи, все хорошо вышло.
– Чего хорошего-то?
– Зато порядок.
– Платье-то как идет к ней.
– Оно всем пойдет.
– Ни кровинки в лице-то у нее.
– Страху-то натерпелась.
– Выпить бы уж скорей!
– Только это и знаешь!
– Пойдут дети, дела… и забудется.
– Что забудется-то?
– Все.
– Вот то-то и оно!
– Эх, жизня, жизня…
Василий (злобно). Радуйтесь, радуйтесь, свадьба!!! (Вдруг выкидывает несколько плясовых колен.) Э-эха! Э-эх! Весело, свадьба! (Танцует.)
Гости совсем притихли. Из дома выходят Нюра, Михаил, Салов, Никола й, Рита, Женя, и всех как прорвало:
– Поздравляем!
– Счастливо жить!
– За стол, за стол!
– Нюрочка, какая же ты красавица!
– Миша, поздравляем!
– Здорово все вышло!
– К столу, к столу!
– Наливай живей, наливай!
– Садитесь, товарищи, садитесь! Ура! Ура!
Все шумно рассаживаются за стол. Налили рюмки, стопки. Салов встал, поднял рюмку. Все умолкли.
Салов. Ну… вот… мечтала моя Александра Ивановна о твоем счастье, Нюрок… думала она об этом дне… да рано ушла… не дождалась… Живите дружно… уступайте друг дружке… Это необходимо… Чужую волю не гнетите, без воли человеку дышать трудно… Жизнь не в жизнь… уступайте. Ну, счастья вам…
Оркестр грянул туш. Все пьют. Выпили – зашумели.