Входит Ким.
Ким. Ты что пропал?
Лева. Философствуем на отвлеченные темы.
Альберт. Иду.
Ким и Альберт проходят в свою комнату.
Ким. О чем это ты с ним?
Альберт. Так… Не очень разберешь о чем.
Ким. Без четверти три. Ложись.
Укладываются спать.
Лева взбил свою подушку, устроился поуютнее и погасил лампу.
Жарков все время сидел спокойно в кресле, вытянув ноги, и о чем-то сосредоточенно думал. Сейчас он встал, тихо раскрыл шкаф, выдвинул ящик письменного стола, отворил дверцы его тумбочек и стал вынимать рукописи, пачку за пачкой. В то время как в центральной комнате идет действие, Жарков связывает бумаги бечевками.
Входит Нина. В руках у нее пол-литровая стеклянная банка, в которую поставлена зажженная свеча. Остановилась. Прислушалась. Полная тишина. Идет к дивану, смотрит на спящего Леву. Умышленно роняет со стола чайную ложку. Лева не просыпается. Но в своей комнате Альберт приподнял голову с подушки.
Альберт. Что-то упало.
Ким. По-моему, чайная ложка. Командировочный пить, наверно, захотел, шарится. Спи…
Альберт. Там кто-то ходит, по-моему, слышишь?
Ким. Спи, спи, не выдумывай, никто не ходит. Он, наверно, и шлепает.
Нина капает каплю воска на руку Левы и тут же тянется к полке над диваном. Лева просыпается.
Нина. Тихо, тихо! Разбудила! Хотела взять словарь. Не спится. Чего, думаю, терять время, поработаю. Ты уже уснул?
Лева. Да. Намотался за день.
Нина (подсела к Леве на диван). Поболтаем немножко.
Лева. С удовольствием.
Нина (смеется). Какое уж тут удовольствие! У тебя глаза слипаются. (Дотрагивается пальцем до его глаз.)
Лева инстинктивно отстраняет голову.
Тю-тю-тю, какой ты пугливый… Она красивая?
Лева. Кто?
Нина. Без пяти минут.
Лева. По-моему.
Нина. Веселая?
Лева. В каком смысле?
Нина. В самом обыкновенном – серьезная или веселая?
Лева. Разная.
Нина. Это превосходно – разная. Человек должен быть вечно разнообразным и меняться каждый час, как ребенок, верно?
Лева. К лучшему, разумеется.
Нина. Нет, я не об этом. Просто меняться. Вот ты сейчас совсем иной, и мне интересно. Того – худого, лупоглазого – и в помине нет. Теперь вот ты какой складный (берет его руку), и рука мужская, не цыплячья… А меня сильно перевернуло?
Лева. Тоже повзрослела.
Нина. Да не тяни ты свою руку обратно, не тяни, девица!
Лева. Как хочешь.
Нина. Да уж уступи, я больная, а больные – эгоисты… Вот твоя рука, забирай, прячь под одеяло.
Лева. Я понимаю, ты никогда не сможешь простить мне.
Нина. Не угадал. У меня было время все обмозговать и занять твою сторону. Сначала – да, бесилась, всякие выкобены выкобенивала, да еще какие! Рассказала бы – ахнул. А потом очухалась: что особенного! В тебе говорил здоровый молодой эгоизм, вроде инстинкта самосохранения. Если бы ты остался со мной, не дай бог, женился бы на мне из сострадания или недомыслия, я бы все равно рано или поздно увидела бы эту твою жертвенность, на физиономии твоей прочла, вот на этой – такой симпатичной, между прочим, – и тут же бы, в тот же миг, все своими руками переломала. Любым способом, самым категорическим, может, даже диким, жертвы, друг мой, приносят идолам. И не из любви, из страха. На кой мне это черт?
Лева. А мне кажется, ты все время сердишься на меня.
Нина. Сама удивляюсь! Оправдала тебя целиком и бесповоротно. А вот увидела, и какая-то муть поднялась, чего-то все смешалось. Думаю, это тоже нечто патриархальное, вроде того, о чем ты вчера за столом изрекал, из того, что человечество донашивает. Нет, на эту тему все, камень снимаю, понял?
Лева. Жизнь есть жизнь, верно, Нина?
Пауза.
Нина. Это хорошо, что ты сейчас в горизонтальном положении: падать будет некуда.
Лева. А что?
Нина. Можешь ты сделать мне подарок?
Лева. Какой?
Нина. Только давай так: я буду говорить, а ты молчи, обкумекивай. Понял? Больше всего на свете я хочу ребенка, своего ребенка. До умопомрачения. Чувствую, знаю – жизнь моя будет осмысленной и полной. Ты постарайся представить, что такое одинокая женщина. Одна. Знаешь, даже доктор сказал: «Вам было бы хорошо иметь ребенка». Еще не говори… обдумывай. Я воображала себе вот такую встречу с тобой, вдвоем, наедине, один раз в жизни. Подари мне ребенка. Я знаю, ты порядочный человек и ты не можешь. Если б ты, Лева, переступил через эту свою убогую порядочность! Знаешь, порядочный человек – он далеко не все понимает в жизни, хотя, может быть, и шибко учен. У него только порядок – оттого его и зовут порядочным. А жизнь, Лева… в ней беспорядка хватает, ей нужны и беспорядочные люди. Может быть, тоже для порядка.