Ким. Не стоит.
Лева. Простите, Ким, но вы, кажется, хотели стать чемпионом мира?
Ким (глядя на Аллу). Многим не понравилось, что из этого вышло.
Алла. Значит, ты уже никому не рекомендуешь делать попыток?
Ким. Из своих друзей – нет.
Алла. Альберт писал, ты работаешь тренером.
Ким. Да.
Алла. Как же ты учишь своих воспитанников? Не рвитесь слишком далеко вперед, не помышляйте? Или у тебя неперспективные ребята?
Ким. Это моя работа.
Алла. Ты не хотел бы одного из своих учеников видеть чемпионом мира?
Альберт. Конечно хотел бы, да, папа?
Ким. Надежд негусто.
Альберт. Ты же сегодня говорил – у тебя парень стометровку за десять и пять прошел.
Алла. Видишь!.. Один раз я в океане заплыла далеко и вдруг потеряла из виду берег. Сама не пойму, как сбилась. В какой он стороне, понятия не имею. Плыву, а куда – не знаю. Сделалось так безысходно и жутко. Силы начали исчезать. Думаю – утону от страха. И действительно начала тонуть. И вдруг увидела край. Успокоилась, поплыла уверенней. И представьте себе – ошиблась. Это был не берег, а рыболовецкие суденышки в океане. Меня подобрали.
Альберт. Ты хорошо плаваешь?
Алла. Для сорокалетней женщины сносно. Держу форму. А то и так смеются: русские бабы самые толстые.
Нина. Интересно там живешь?
Алла. Насыщенно.
Ким. Легко?
Алла. Нет, Ким, не легко, я изрядно устала. Помнишь, ты учил: самый лучший отдых – расслабить все мускулы хотя бы на пять минут. Я этого сделать не могу ни на секунду. Все годы.
Нина. Почему?
Алла. Нас там маленькая колония, и каждый шаг на виду – и свой и ваш. Чуть что – и все глаза на нас: на меня, на Георгия, на шофера, на повара – на всех.
Лева. Вы, вероятно, сильная женщина.
Алла. Наверное, оттого, что много дралась в детстве. Нас было в семье пятеро: четверо мальчишек и одна я. Приходилось лупить на все четыре стороны. Да, я люблю перелеты через океан, рев стадиона. В Южной Америке футбол – это почти коррида. Вокруг стадиона рев, высокие сетки от разъяренных зрителей, иногда пальба из пистолетов.
Альберт. Надо же!
Ким. Бываешь на футболе?
Алла. Ты же приучил. Да и надо где-то выбрасывать из себя отрицательные заряды. Посидишь, посвистишь…
Альберт. Ты свистишь?
Алла. Бывает. (Пауза.) Ким, я хотела бы поговорить с тобой.
Ким. Да-да, пойдем ко мне. (Встал.)
Алла. Вы нас извините. (Тоже встала.)
Ким. Идем.
Они проходят в комнату Кима, и действие переходит туда. Алла осматривает комнату.
Алла. Я на самом деле уже часа два брожу вокруг нашего дома…
Ким. Нашего?
Алла. И утром – уехала, шаталась без цели, как маленькая. Объездила новые станции метро, вышла на проспект Калинина… (Замолчала.) На моей кровати спит Альберт?
Ким. Да.
Алла (показывая на портрет). К моему приезду?
Ким. Да.
Алла. Милый Ким, мы никогда не говорили с тобой о том, что случилось. Я не буду оправдываться, я хочу объяснить. Всю жизнь мы были с тобой такими долгими, близкими друзьями, и я думала – эта наша с тобой дружба и есть любовь. И мне было хорошо с тобой, всегда. И я любила тебя как друга. И сейчас люблю. А потом случилось другое: пришел Георгий, и пришла любовь, Ким, не дружба. Я обманула тебя невольно. Я и сама обманывалась. Но когда поняла, почувствовала – ахнула и уже обманывать тебя не могла.
Ким. Да-да, теперь модно уходить от жены, от детей и говорить: я не могу жить в семье не любя, это было бы с моей стороны безнравственно.
Алла. Я знаю, ты чище меня, выше. Ты и остаешься для меня лучшим человеком, которого я встречала на земле. Георгий иногда резок, порой излишне прямолинеен, но… Ты честный.
Ким. А как же мне не быть честным! Меня всю жизнь учили быть честным. И в пионерской организации, и дома, и в комсомоле. (Взвинченно и раздраженно.) Только, я вижу, честные люди нужны для того, чтобы их били по мордам нечестные. Нет, я больше не хочу быть честным. Я тоже буду таким… таким…
Алла. Не будешь.
Ким. Почему это? Еще как буду! Вот увидишь.
Алла. Не будешь. Ты обречен на честность. Она твой крест, если хочешь. Ты будешь нести его до конца. Мне даже иногда казалось, Ким, что ты не мог приходить на беговой дорожке первым, потому что тебе неудобно было быть первым…