Ким. Глупости!
Алла….и жаль тех, кто бежит сзади.
Ким. Я и не думал о них.
Алла. Мне очень понравился Альберт. Ты сотворил, мне кажется, отличного парнишку.
Ким. Он сам себя сотворил.
Алла. И сам, конечно.
Ким. Ты приехала нарочно сейчас, когда он получил паспорт?
Алла. Да. Я считала годы, потом месяцы, потом дни.
Ким. Он остается здесь. Мы с ним все обсудили.
Алла. Мне бы хотелось помочь ему подняться высоко, чтобы он далеко видел.
Ким. У нас здесь и так одиннадцатый этаж…
Алла. И потом… я бы тоже хотела ему что-то дать, Ким.
Ким. Что?
Алла. Ты дал ему доброту, прямодушие, любовь к людям – это замечательно. Я постараюсь дать ему стойкость.
Ким. Чего?
Алла. Доброту, любовь, прямодушие надо уметь защищать, Ким, а то его могут просто сбить с дороги. Ты боишься, он не выдержит, собьется с пути, начнет скакать во весь свой собственный карьер?
Ким. Да, боюсь.
Алла. Я тоже, Ким. Но что же делать?
Ким. Оставить его в покое.
Алла. И это будет правильным решением? Ты уверен?
Ким. Во всяком случае, безопасным.
Алла. За них всегда страшно, Ким: где он бывает? С кем? Почему пришел так поздно? Кажется, от него попахивает табаком… Он всегда будет приезжать к тебе, Ким…
Ким. Ты не считаешь, что у тебя и так всяческих радостей, отвлечений, увлечений выше головы? А здесь отец, Нина, я. Может быть, и нам хоть что-нибудь останется?
Алла. Я могу сдаться, Ким, сдаться и уйти. Сказать всем «до свидания», поцеловать Альберта, пожать тебе руку и уйти. Никто ничего не заметит. Биться головой об стенку и реветь я буду дома. Я привыкла жить только мечтой об Альберте, его замечательными письмами, фотографиями, которые он присылал, шуточными рисунками. Но речь уже не обо мне и не о тебе, Ким. О нем. Вообще о нашем общем будущем… Ким, только не сердись, милый… Может быть, ты держишь Альберта здесь затем, чтобы я пришла обратно?
Ким. Что ты о себе воображаешь? Что? Идем, пусть он скажет тебе сам, пусть!
Алла. Ким, подожди, подожди, милый!
Ким. Не смей называть меня милым.
Алла. Не спрашивай Альберта.
Ким. Это еще почему?
Алла. Давай снимем с него эту проклятую свободу выбора, облегчим. Нам же все-таки более по силам, мы взрослые.
Ким. А тут нечего выбирать, он уже выбрал. Иди, услышишь.
Алла. Ему будет трудно, пойми.
Ким. Очень даже будет легко, увидишь. (Идет в центральную комнату.)
Алла. Ким, не надо! Это ужасно, Ким! Этого нельзя… (Быстро идет за Кимом.)
Действие переходит в столовую.
Альберт. Папа, ты хотел сварить кофе.
Ким. Сейчас, сию минуту. Скажи, Альберт…
Алла (порывисто прерывая). Я прошу извинить меня, но я не могу дольше оставаться. Через тридцать минут должна быть у высокого начальства, а знаете, как начальство не любит, когда являются не вовремя, особенно высокое. (Смеется.)
Нина. Да ты что? Поговорить не успели.
Альберт. Мама!
Егорьев. Вот они, деловые люди, не позавидуешь.
Алла (быстро собираясь). Мы созвонимся, и я завтра приеду непременно. У меня для всех маленькие подарки… Вам, Андрей Трофимович, я такую сверхмодную ручку привезла! Такой «Войну и мир» напишете запросто… ну, хотя бы «Отцы и дети». Всего доброго, всего доброго! (Прощается со всеми.)
Ким. Альберт!
Алла. Пожалуйста, не надо, Ким.
Ким. Альберт!
Альберт. Что, папа?
Ким. Мы с матерью сейчас решили – тебе стоит поехать. Стоит. Государству нужны широко образованные люди. Есть возможность изучить язык… Это полезно.
Нина. Ким!..
Ким. Да-да. И пожалуйста, прошу всех без ахов и охов. (Алле.) Если ты прилетела всего на три дня, видимо, надо начать оформлять. Паспорт… тебе… ты сказала, нужен его паспорт… Я сейчас, сейчас… (Идет в свою комнату, лихорадочно ищет паспорт.) Забыл, совершенно забыл, куда его положил. Вот голова стала… Ага, нашел! (Снова выходит в центральную комнату, отдает Алле паспорт.)
Алла (совершенно растерянно и робко). Но тогда нужно, чтобы Альберт пошел со мной. Я должна его познакомить…