Салов. Чего так долго?
Тоня. Долго!.. Поди походи из магазина в магазин по такой жарище-то. Одних туфель сто пар перемерили. Привереда она.
Нюра. Так ведь получше хочется.
Тоня. Не узнать тихоню-то нашу. Шумит, как ветер какой! Затаскала. Сиреневые бусы искали. Подай ей сиреневые, вынь да положь. Все ряды обошли, в фабричный район ездили, с ног валимся. Михаил, видишь, ей приказал – сиреневые бусы надеть.
Михаил. Да в шутку я, просто так.
Тоня. А для нее шутка твоя приказом вышла. Вот, брат, какую жену берешь верную. Не нашли только, голубые купили. Может, с голубыми нас и не возьмешь?
Михаил. Возьму.
Тоня. А то мы ведь и другого отыщем, получше тебя. (Нюре.) Примерь туфельки, покажи.
Нюра вынимает из коробки белые туфли на высоких каблуках. Тоня бросилась ей на шею, плачет.
Салов. Чего ты, Антонина?
Тоня. Жалко!.. Такую свадьбу закатим, чтоб на той стороне, в городе, слышно было.
Входит Алевтина Петровна со свертком в руках.
Алевтина Петровна. День добрый, товарищи.
Салов. Здравствуй, Алевтина Петровна.
Тоня. Платье принесла?
Алевтина Петровна (Нюре). Примерить надо.
Тоня. Ну-ка, ну-ка, покажи.
Нюра. Хорошо получается, Алевтина Петровна?
Алевтина Петровна. Уж я тебе так скажу: сошью – никто отродясь такого не нашивал. Кто мне в прошлом году путевку в Мацесту выхлопотал? Ты. Знаю, у Егорова из когтей выдрала, потому справедливая ты. Ему жену прогулять надо было, а мне ноги живые ремонтировать. Плясать на твоей свадьбе буду до упаду на этих-то ногах… Пойдем в дом, чего они тут выпялились-то.
Нюра, Тоня, Алевтина Петровна идут в дом.
Нюра (с крыльца). Миша, а мы в рядах Клавдию Камаеву встретили. Она из Ленинграда теперь сюда совсем переехала. В седьмой школе преподавать будет. Я ее и на свадьбу позвала, и сегодня посидеть. До чего она красивая стала, ужас! (Ушла.)
Василий. Эх, и закрутим мы эти два дня.
Возвращаются Женя и Оля.
Салов (сыну). Поешь тут яишенку, в доме-то кавардак.
Оля идет к столу. Салов уходит в дом. Женя пошел в сарай.
Василий. Миша, пошли вместе посуду выпрашивать.
Михаил не отвечает.
Миша!
Михаил. Что?
Василий. За посудой, говорю, пойдем.
Михаил. За какой посудой?!
Василий. Да ты что, от жары, что ли?
Михаил. Идем, идем…
Василий и Михаил уходят. Салов приносит яичницу, молоко, хлеб, ставит на стол и уходит. Из сарая вышел Женя, в руках его рулон бумаги.
Женя (разворачивает рулон). Видала?
Оля. Что это?
Женя. К их свадьбе делаю. Я, значит, вечером усну, а как рассветет, часа в три просыпаюсь и до шести рисую, пишу. А потом опять спать ложусь. Это свадебная стенгазета. Назвал «Законный брак». (Показывает.) Это Нюра, это Михаил. А в середине отец в виде Бога Саваофа благословляет их.
Оля. А это – ангелы, что ли?
Женя. Какие ангелы! Это их будущие дети.
Оля. Так тут штук десять.
Женя. Ну и что?
Оля. Так много не бывает.
Женя. Во-первых, бывает, а во-вторых, я это для выражения идеи, чтоб ясней было. Ну, нарисовал бы я одного ребенка, двух, что было бы? Так, серый реализм, скука. А когда их тут десяток – забавно. Верно?
Оля. А что это за стихи?
Женя. Пушкин, Блок, Евтушенко. Между прочим, я Евтушенко в Москве видел.
Оля. Разве он живой?
Женя. У-у, темнота!..
Оля. Я теперь все-все советские кинокартины смотрю.
Женя. Хороших маловато.
Оля. Мне все равно. А вдруг я тебя там увижу? Знаешь, сижу в зале, и все мне чудится – вот-вот ты на экране появишься. Кажется, умру от страха, даже зубы стучать начинают.
Женя. Сказать по секрету?
Оля. Ну?
Женя. Только пока никому.
Оля. Конечно.
Женя. Я снимаюсь в одной картине.
Оля. В главной роли?
Женя. Нет, что ты! Ничего не понимаешь… Маленький эпизод, одна фраза. Но очень интересная, и крупный план.
Оля. Что такое крупный план?
Женя. Когда ты во весь экран.