Оля. Один?
Женя. Может, и один.
Оля. Ой, жутко! Когда, когда будет?
Женя. Осенью.
Оля. А какая фраза?
Женя. Фраза такая: «Ты удоем не хвастайся!»
Оля. Как?
Женя. «Ты удоем не хвастайся!»
Оля. Странная фраза…
Женя. Это ведь как произнести.
Оля. Конечно… И больше ничего не говоришь?
Женя. Нет.
Оля. Совсем ничего?
Женя. Совсем.
Оля. Интересно… Что ж ты об этом не писал?
Женя. Боюсь.
Оля. Почему?
Женя. Вырезать могут.
Оля. Как вырезать?
Женя. Вот так: чик ножницами кусок пленки – и тебя нет!
Оля. Совсем?
Женя. Совсем.
Оля. Неужели могут – ножницами?
Женя. Могут.
Оля. Я бы их!..
Женя. Может, и не вырежут.
Оля. Не вырежут, не вырежут, тебя не вырежут, не имеют права!
Женя. Почему это?
Оля. Да как им не стыдно! Одна какая-то несчастная фраза, и ту вырезать… Неужели боишься?
Женя. Ну, знаешь, все-таки…
Оля. А я тебе скажу – пусть вырежут, пусть! И ты не расстраивайся. Важно, что тебя заметили и во весь экран. А если и вырежут, знаешь из-за чего?
Женя. Из-за чего?
Оля. Из-за этой дурацкой фразы. Ну что это такое: «Ты удоем не хвастайся!» – а?!
Женя. Как произнести…
Оля. Да как хочешь! (Произносит фразу на все лады.) Все равно глупо. Пусть режут хоть ножницами, хоть ножом, хоть пилой перепиливают. Ты знаешь, я тебе как кинозритель скажу: из-за одной такой фразы можно в кино перестать ходить, можно и артистов возненавидеть, и доярок, и коров, можно даже из-за этой фразы молоко перестать пить. Ну что это – «Ты удоем не хвастайся!»! Пусть режут.
Женя. Ты, пожалуй, права. Верно, пусть.
Оля. И хорошо.
Женя. И хорошо… А если не вырежут?
Оля. Если не вырежут?
Женя. Да, если не вырежут?
Оля. Ну и что? Никто эту фразу и слушать не будет, мимо ушей пропустят. Зато как тебя во весь экран увидят – ой что будет!.. Да один наш поселок из-за тебя по пять раз на картину пойдет. Ты думаешь, зачем народ в кино ходит? Я вот тебе как кинозритель скажу: время убить и на любимых артистов посмотреть. В общем, я тебе так скажу: вырежут – хорошо, не вырежут – хорошо…
Женя (тихо). Скучала?
Оля. Ждала.
Целуются. В калитку входит Нелли, девочка лет десяти.
Нелли. Здравствуйте.
Женя. Здравствуй, Нелли.
Оля. Здравствуй.
Женя. А мама с папой где?
Нелли. В гору тащатся… Я видела, как вы целовались.
Женя. Ты что, Нелька?
Нелли. Я всегда раньше, чем войти, в щель смотрю: интересно. По-моему, вам еще рано.
Женя. Нелька!
Оля. Дурочка, просто я его обняла за шею, у него по спине жук полз.
Нелли. Какой жук?
Оля. Майский.
Нелли. Большой?
Оля. Огромный.
Женя. Во какой! (Показывает.)
Нелли (показывает). Вот такой?
Женя. Даже больше.
Нелли (Ольге). Поймала?
Оля. Конечно.
Нелли. Где же он?
Оля. Выпустила.
Нелли. Зачем?
Оля. Просто так.
Нелли. Это затем, чтобы он ему опять на спину сел?
Женя. Смотри, будем купаться, утоплю!
Оля. Думаешь, подсматривать хорошо?
Нелли. Я еще этот вопрос для себя не решила. Если бы люди знали, что за ними подсматривают, меньше бы гадостей делали.
Женя. Нахваталась!
Нелли. Не маленькая – с восьмиклассницами дружу.
Во двор входят Николай и его жена Рита. Они несут завернутый в бумагу какой-то большой предмет, ставят его на скамейку. Все здороваются.
Николай. А где отец, невеста?
Женя. В доме.
Николай идет к дому.
Не ходи, там полы моют.
Николай остановился.
Папа, Коля и Рита пришли!
Нелли. И я!
Голос Салова. Иду!
Николай. Садись, Рита, на лавочку, отдохни.
Рита садится и сразу же открывает книгу, которая у нее была с собой. Читает.
Видишь, к завтрашнему хоромы готовят. Нелечка, погуляй пока.
Нелли. Шахматы взял?
Николай. Взял. (Вынимает из-за пазухи шахматы.)