Нюра. Да что ты! Дорогой он, спасибо тебе. (Целует брата.)
Николай. Хорошо, что продать не успел.
Салов. Это ты молодец. А то мы, когда что выдающееся, к Менандру ходим. У него хоть «КВ», а все же чудо.
Нюра (целует Риту). Спасибо тебе. И Миша-то как обрадуется. Спасибо. (Еще раз целует.) Ох, хорошо, наверно, богатым быть.
Николай. Неплохо.
Салов. А я вот тут, когда Валентину-то Терешкову в космическом полете показывали, смотрю на нее и думаю: батюшки, что же это такое! Она в космосе летает, то есть на том почти свете, а я за ней наблюдение веду, вижу, как она глазками моргает, как ротиком дышит, как шевелится. И знаете, какая меня мысль пронзила? А что, если там, на какой-нибудь планете, какие ли марсиане, юпитериане, что ли, вроде такие же приборы имеют и на нас, земляных людей, смотрят! Вот, положим, сейчас кто-то из них наш двор видит: тебя, меня, ее, – всю нашу земную жизнь рассматривает в прибор какой.
Женя. Вот, поди, смеются-то!
Николай. Любишь ты, отец, философию разводить.
Салов. Старость…
Николай. Никто не смотрит. Выше человека существа нет. Он – венец природы. Самая красота, ум самый.
Нюра. Женя, отнеси его в сарай, а то здесь как бы в суматохе кто не задел.
Женя уносит телевизор. На крыльце появляется Сергеевна.
Сергеевна. Готово. Теперь только просохнет, и можно обратно несть.
Салов. Погоди, Сергевна, рассчитаюсь сейчас с тобой. (Лезет в карман за деньгами.)
Сергеевна. Не возьму. Решила: подарок это от меня Мишке и Нюрке твоей. Да и тебя, вдового, жалко. Была бы жива покойница Александра Ивановна, радовалась бы.
Салов. Завтра-то приходи.
Сергеевна. Знамо. Пока! (Ушла.)
Вернулся из сарая Женя.
Оля (тихо, Жене). Пойдем к нам, у нас не сутолочно. Газету доделаем.
Женя (отцу). Мы к Оле. (Уходит вместе с ней.)
Николай. Как бы нам вскорости еще одну свадьбу не играть.
Салов. Всех вас пристрою и к Александре Ивановне на кладбище рядом лягу. Ждет, поди.
Николай. Насчет белил-то не узнавал?
Салов. Менандр принесет к вечеру.
Николай (дает отцу деньги). Уплати.
Салов. Давай-ка диван в дом втащим.
Мужчины берут диван, несут в дом.
Нюра. Вот, Рита, и моя очередь подошла… Как тебя вижу, ты все с книжкой да с книжкой. Умная!
Рита. А я не для ума читаю, а чтоб жизни не видеть. Это у меня вроде опиума. Наркоз. Мысли свои забиваю, чтобы не лезли.
Нюра. Какие мысли?
Рита. Всевозможные.
Нюра. А что читаешь-то?
Рита. Не знаю.
Нюра. Ты ведь веселая была, помнишь, в школе? Хохотушка. Семья, что ли, так заела?
Рита. Семья.
Нюра. Знаю я, что ты в себе носишь.
Рита. А ты, добренькая, не суйся.
Нюра. Злая ты.
Рита. И что?
Нюра. Ну, не буду.
Рита. Вот так лучше. (Опять уткнулась в книгу.)
Входят Михаил и Василий. В руках у них посуда.
Михаил. Здравствуй, Рита.
Рита. Здравствуй, жених.
Василий. Начальнице привет!
Рита. Здравствуй, вертихвост.
Василий. Не ревнуй. Придет очередь, к тебе подъезжать будем.
Рита. Поскорей бы: руки чешутся.
Нюра (Михаилу). Рита с Николаем телевизор подарили.
Василий. Везет людям!
Михаил. Спасибо. Разве мыслимо такие подарки делать.
Рита. Николай новый купил. Этот старый, попорченный.
Михаил. То-то, на душе легче.
Василий. Мы из него конфетку сделаем.
Нюра. Рита, помоги.
Взяли посуду, ушли в дом. Михаил что-то ищет у верстака.
Василий. Мишуха, ты что?
Михаил. Чего?
Василий. Сник будто – словно тебя перекусил кто.
Михаил. Жара.
Василий. Для меня тоже жара да еще Майка Мухина. И то не чахну. Что с тобой?
Михаил. Отстань, чего липнешь!
Василий. Старое-то со дна поднялось, что ли? Так ведь это пустое, Миша, мираж прошлого, привидение вроде, вчерашний сон.
Михаил. Ну что ты тут распелся! Заткнись, говорю!
Василий. У-у-у, вот это да! Я-то думал – совсем потухло, а у тебя под золой-то тлело еще.