— Не убежал бы.
— Да, ты бы так и поступил, потому что тебе нравится делать противоположное тому, что я тебе говорю. Ты поступал так с самого детства.
— Потому что ты любишь командовать.
— Да, я такая. И Кларисса тоже. Знаешь, во многих отношениях она очень напоминает мне меня саму.
Нолан поперхнулся.
— О Боже, не говори так. Ты всё испортишь.
— Не будь таким котенком. Я не имела в виду физически, в конце концов, эта женщина просто тощая доска. Я имела в виду психологически. У неё сильная воля. Она смелая и не желает мириться с дерьмом. Отличный стрелок. Идеально подходит для моего избалованного малыша.
— Я не избалованный.
— И это говорит человек, который всё ещё думает, что его нижнее белье волшебным образом выстирается, если он оставит его на полу.
— О, я знаю, кто занимается моим бельем. Я не дурак. Зачем делать это самому, если вы всё так охотно делаете за меня? — Тень улыбки тронула его губы.
— Где я свернула не туда? — посетовала его мать. Она подняла руки в драматическом жесте, заставившем его закатить глаза. Она заметила выражение его лица и погрозила пальцем. — Дерзкий мальчишка.
— Эй, ты меня вырастила.
— Так и сделала. Несмотря на то, что ты думаешь, в конечном счете, я хочу, чтобы ты был счастлив.
— У тебя забавный способ показывать это, — проворчал он.
— Так подай на меня в суд за чрезмерную заботу. Однажды, когда у тебя появятся собственные дети, ты поймешь.
Его снова охватила депрессия.
— Довольно сложно начинать говорить об этом, когда женщина, которую я люблю, улетела.
— И ты просто позволишь ей уйти?
— А что, по-твоему, я должен сделать?
— Так вот оно что? Ты просто сдашься. Я думала, она тебе небезразлична.
— Небезразлична.
— Ты готов бороться за неё?
— Да!
— Тогда перестань вести себя как слабак. Ты чёртов лев. Веди себя соответственно. Прижми её тощую задницу, и выщипывай перышки, пока она не признается, что любит тебя.
— Эм, мам, я хочу, чтобы она любила меня, а не убивала или арестовывала за нападение.
— Дурацкие законы. Отлично. Сделай это по-современному. Напиши ей или позвони и скажи, что скучаешь. Попроси её вернуться. Признай, что ты чувствуешь. Но, ради бога, не сдавайся без борьбы.
Его мать была права, как бы ему ни было неприятно это признавать. Почему он так легко сдался? Он с самого начала знал, что заставить Клариссу думать о нём будет непросто. Ему пора было действовать, но позвонить ей и признаться в любви? Нет. Слишком безлично. Мне нужно сделать это лично. Лицом к лицу. Или стоя на коленях, может быть, лаская её языком. Она никогда не могла заставить себя сказать «нет», когда он так поступал.
Он вскочил с дивана.
— Знаешь что? Ты права. Я должен разыскать её, чтобы сказать о своих чувствах. — Поцеловать до потери сознания. Заниматься любовью до тех пор, пока она не пообещает ему всё, что угодно, даже всю жизнь вместе. — Где ключи от моей машины?
— Эм, Нолан?
— Что? — рассеянно спросил он, проходя мимо пустых коробок из-под мороженого и пиццы в поисках своих ключей.
— Возможно, ты захочешь сначала принять душ. Провести расческой по волосам. Найти какую-нибудь обувь. Может, надеть какие-нибудь брюки. Знаешь, привести себя в порядок. Ты вроде как статусный человек.
Мельком взглянув на себя в зеркало в прихожей, он задумался. О боже, кто этот лохматый зверь с дикими глазами и налитыми кровью зрачками? Мама была права. Снова. Аргх!
Сначала душ. Одежда. После он отправится за своим соколом и не перестанет преследовать её, пока она не сдастся. Ну и что, что она ушла? Он совершил ошибку, не объявив о своих чувствах. Он знал, какой упрямой она была, какой гордой. По тому, как она открылась ему и посвятила в свои секреты, было понятно, что ей не все равно. Иначе Кларисса не подпустила бы его так близко. И если она не была готова признаться в своей вечной привязанности к нему, то, черт возьми, он продолжал бы подрывать её решимость, пока она, наконец, не уступит давлению.
Его мать ушла, пообещав вскоре вернуться с целым батальоном уборщиков. Но он планировал, что к этому моменту уже уйдет.
Насвистывая под душем, чтобы смыть следы депрессии с помощью мыла, обдумывал, что скажет. Все казалось неправильным. «Я люблю тебя» показалось слишком прямолинейным, но длинная речь? Он мог легко представить себе её презрительную ухмылку. Он мог бы попытаться зацеловать Клариссу до бесчувствия, а когда она дойдет до того, что ей захочется крикнуть «Да!», задать вопрос и обмануть её. Однако он сомневался, что позже, когда она спустится со своего пика, все пойдет хорошо.