— Кларисса! — Нолан снова заорал. — Не смей больше от меня улетать, женщина. Нам нужно поговорить.
Прислонившись к стене, она ничего не ответила, просто ждала, и, конечно же, оттуда выскочил взъерошенный мужчина с дикими глазами, одетый только в боксеры, из которых в беспорядке торчали иглы. Она поморщилась при воспоминании о его пытках.
— Ты должен позволить врачу позаботиться об этом.
Опустив взгляд, Нолан заворчал, вытаскивая шприцы.
— Я врач. И со мной все в порядке. Или будет, как только мы с тобой кое-что выясним. Почему ты оставила меня?
— Там становилось тесно.
— Не сейчас. Раньше.
Она пожала плечами.
— Мой офис приказал вернуться.
— Значит, ты просто ушла, не попрощавшись?
— В тот момент это казалось лучшим решением.
— Лучшим решением? Всё то время, что мы провели вместе, то, что мы разделили, все чувства, и ты ушла, даже не поговорив со мной.
— Я оставила записку.
Нолан скрестил руки на груди, не выглядя впечатленным.
Заметив любопытные взгляды, устремленные на неё из-за двери, она неловко поежилась.
— Мы обязательно должны обсуждать это здесь?
— Да, обязательно. Видишь ли, не собираюсь рисковать, что ты снова улетишь. Не раньше, чем я выскажу своё мнение. — Он глубоко вздохнул, и она приготовилась к новой тираде. — Я люблю тебя, Кларисса.
Она изумленно уставилась на него. Он только что сказал то, что сказал?
— Что?
— Я сказал. Я. Люблю. Тебя. В смысле, я-хочу-чтобы-ты-провела-остаток-своей-жизни-со-мной, люблю тебя.
Её сердце бешено колотилось.
— Но ты же кот. Я птица.
— И что?
— Значит, твоя мать никогда этого не потерпит.
— Мне всё равно. Я тебя люблю. Я хочу, чтобы ты вернулась ко мне.
— Даже если твоя семья меня возненавидит?
— Они тебя не ненавидят.
— Тогда почему твоя кузина Янна продолжает присылать мне по электронной почте рецепты фаршированных птиц?
Он ухмыльнулся.
— Потому что ты продолжаешь посылать ей разные рекламные ролики с едой для кошек с этими дурацкими бубенчиками.
Губы Клариссы скривились в усмешке при этом напоминании.
— Я не обещаю, что буду сидеть дома как хорошая девочка. Я, вероятно, захочу работать агентом FUC.
— Меня это устраивает.
— Я не буду убирать твои грязные носки.
— Какое совпадение. Я тоже.
Она сердито посмотрела на него.
— Если мы собираемся быть вместе, то ты не можешь ожидать, что женщины из твоего прайда будут продолжать заботиться о тебе.
— Прекрасно. Я уберу за собой, если ты научишься готовить.
— Если подумать, кошачьи вредничают, когда проводят слишком много времени на лапах. Может быть, мы позволим им и дальше заниматься своими делами. Но я не позволю твоей маме совать свой нос в мои дела.
— Удачи. Я пытался в течение многих лет.
— Я также, возможно, все ещё поддаюсь желанию рассказывать плохие анекдоты о Гарфилде и покупать игрушки для кошек.
— И я с нетерпением жду, когда ты сможешь развлечь её, сводя с ума.
— Я не изменюсь.
— Никто об этом не просит. Единственное, чего я хочу это твоей любви. Ты сможешь любить меня, Кларисса?
Глядя на свои ноги, прекрасно осознавая, что зрители смотрят и слушают, Кларисса на самом деле хотела убежать, взмахнуть крыльями и улететь, всё еще боясь открыть своё сердце. Палец приподнял её подбородок, и она встретилась с пристальным взглядом Нолана.
— Я никогда не покину тебя, Кларисса. И не хочу, чтобы ты становилась не такой, какая ты есть. Доверься мне.
На глазах у неё выступили слезы, а горло по-дурацки сжалось, и она прошептала слова, которые никогда и ни для кого не произносила вслух.
— Я люблю тебя.
Она едва расслышала радостные возгласы, когда его губы приникли к её в обжигающем поцелуе. Она цеплялась за своего льва — да, моего льва — и удивлялась, как она вообще могла уйти. Как она могла не заметить признаков его любви?
Она могла бы целовать его вечно, но хлопки по спине и поздравления стали слишком навязчивыми, и они неохотно отдалились. Хотя они не могли продолжать целоваться или уйти, Нолан отказался покидать её. Его пальцы все время были переплетены с её, пока они отвечали на вопросы, и она изо всех сил старалась не краснеть, когда он одаривал интимной улыбкой.
В какой-то момент она выпустила его из рук, когда его мать протиснулась мимо агентов и заключила в крепкие объятия. Кларисса закатила глаза, когда Бренда принялась разглагольствовать о том, какой вред был причинен её бедному малышу.
Когда дело дошло до того, что она начала говорить о том, что вот-вот подоспеет время обеда, Кларисса прервала.